Homo Mutabilis. Как наука о мозге помогла мне преодолеть стереотипы, поверить в себя и круто изменить жизнь

Травкина Настя

Почему нейробиология похожа на шар

Нейробиология – стремительно развивающаяся наука, в которой, однако, есть уйма непознанного. А новые открытия о ключевом органе человека дают возможность посмотреть свежим взглядом на старые проблемы. Благодаря тому, что мы узнаем о работе нервной системы, многие загадочные явления проясняются, а уже знакомые феномены обретают иной, неожиданный смысл. Поэтому нейроученые поддаются соблазну порассуждать в терминах нейробиологии о таких вещах, как чувства, социальные явления или религиозные переживания. А философы, психологи и другие гуманитарии в своих исследованиях часто рассматривают человека сквозь призму когнитивных нейронаук.

Когнитивные нейронауки –

это собирательное понятие, включающее разные способы изучения человеческого мышления и поведения, объединенные исследованиями мозга. При изучении этой весьма широкой области познания мы можем погрузиться в философию и лингвистику, антропологию и биологию, психологию и генетику и даже в поэзию!

Мне кажется, что сфера наук о мозге действительно похожа на сферу, шар, состоящий из секторов, подобно нарезанному дольками апельсину. Каждая долька – отдельное направление. По этим секторам можно перемещаться в поисках ответов на вопросы о природе и о свойствах того, что является ядром этого шара, – человека, его мышления и сознания. Поэтому исследователям человека могут пригодиться совершенно разные подходы – от теоретической физики до искусствоведения. Это называется междисциплинарностью. Человеку любой профессии будет полезно узнать, как работает его мозг, ведь вне зависимости от того, как складывается ваша жизнь, этот орган во многом определяет ее. Индивидуальный жизненный и профессиональный опыт может открыть уникальный ракурс на нейронауку, ведь в любом опыте отражаются как универсальные законы, открытые наукой, так и особенности работы конкретно вашего мозга.

Например, антрополог, философ и психолог Хелен Фишер в 2004 году написала монографию «Почему мы любим: Природа и химия романтической любви» [2] , в которой собрала огромное количество культурных свидетельств универсальности любовных переживаний. Сравнив сотни любовных стихов и отрывков прозы, написанных в разные времена на разных континентах, она предположила, что самые возвышенные переживания вроде «любовного огня в груди» или «разбитого сердца» имеют биологическое происхождение. Нейробиологические исследования помогли ей найти паттерны активации эмоций в мозге влюбленных и брошенных и начать формировать объективный научный язык для описания субъективных интимных переживаний.

2

Фишер Х. Почему мы любим: Природа и химия романтической любви. – М.: Альпина нон-фикшн, 2018.

Другой пример: нейробиолог Роберт Сапольски, знаменитый не только исследованиями бабуинов, но и колонками в журналах The New York Times, Wired и National Geographic, в своих эссе регулярно пишет о социальных и психологических явлениях, рассматривая их сквозь призму своей специальности. Однажды он дал любопытное описание религиозного опыта с точки зрения наук о мозге, в котором возвел шаманские практики к шизотипическому расстройству, а склонность строго следовать религиозным предписаниям – к обсессивно-компульсивному.

Исследования мозга не обязательно проводить в лабораториях. Каждый из нас может наблюдать работу мозга с помощью экспериментов, о которых я расскажу в этой книге. Даже если вы не имеете отношения к наукам, эти опыты и наблюдения откроют вам причины многих ваших ощущений, переживаний и поступков и помогут начать изменения, о которых вы мечтали, но которые не считали возможными.

Ну а если у вас возникнет вопрос, какое отношение к работе мозга имеет теоретическая физика, могу сказать, что американский психиатр и изобретатель концепции осознанности «майндсайт» Дэниел Сигел использует последние достижения квантовой физики, чтобы попытаться с ее помощью объяснить природу

сознания [3] . И это очень интересно!

3

Сигел Д. Разум. Что значит быть человеком. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019.

Почему в этой книге больше вопросов, чем ответов

За последние несколько десятилетий в нейронауке было выдвинуто множество гипотез, сделаны тысячи интересных наблюдений и даже открытий. Но значительно больше, чем ответов, появилось новых вопросов, которые не могли возникнуть раньше.

Мы узнали, благодаря каким химическим реакциям, происходящим в мозге, возникают наши эмоции, – но почему в одних и тех же ситуациях люди чувствуют себя по-разному в зависимости от их психологических установок? – Пока мы этого не знаем.

Нам известно, что некоторые психические расстройства связаны с нарушениями баланса нейромедиаторов и их выделения в синапсах между нейронами, и даже есть уже лекарства, которые корректируют симптомы этих расстройств, восстанавливая баланс веществ в мозге, – но почему вообще возникает этот дисбаланс? – Есть теории, но точного ответа пока нет.

Мы знаем, на какие зоны можно условно поделить мозг, сколько в нем извилин и в каком порядке они расположены. Но ни один мозг не является точной копией другого: строение и работа большинства зон у разных людей немного отличаются. Возникает вопрос: определяет ли строение мозга то, как мы будем жить и действовать, или опыт влияет на структуру мозга? Мы не можем однозначно ответить на него, даже когда речь идет о вынесении судебных приговоров на основании данных о работе мозга подсудимого.

Установлено, что при поражениях некоторых зон мозга люди теряют определенные функции: например, травма затылка может привести к повреждению зрительной коры, и человек ослепнет, даже если его глаза в порядке. Это значит, что в мозгу некоторые функции привязаны к определенным зонам. При этом некоторые исследования показывают, что здоровые люди выполняют одно и то же задание (например, связанное с речевыми функциями) за счет активации различных паттернов в соответствующих зонах мозга. Как конкретный мозг выбирает именно свой способ? – Неизвестно!

Медицина знает множество случаев, когда в результате повреждения мозга человек теряет память, ощущение границ собственного тела, перестает узнавать близких людей и даже забывает, кто он, – но как связано существование нашего глубокого внутреннего мира с работой мозга? – И это нам все еще неизвестно!

Вопросы – это хорошо. В каком-то смысле они даже лучше ответов, так как заставляют мыслить дальше. Недаром есть «вечные вопросы» – а вот ответов вечных не бывает. Изучение особенностей работы главного нашего органа позволяет открыть самих себя заново и поставить старые вопросы по-новому. Почему мы чувствуем то, что чувствуем? На что мы способны и где наши границы? Можем ли мы измениться или наша личность сформирована раз и навсегда? Что такое наша «животная природа» и что отличает нас от других животных? Почему мир устроен так, а не иначе и можно ли сделать его лучше?

Мне кажется, изучение мозга может внести значительный вклад не только в прикладные сферы вроде психофармакологии или хирургии, но и в философский поиск, которым человек был занят с тех пор, как наша вторая сигнальная система развилась достаточно хорошо, чтобы рассказывать истории. Теперь мы рассказываем эти истории, используя термины наук о мозге.

Этот вечный поиск хорошо выражен в названии любимого мной полотна Поля Гогена: «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?». Конечно, не стоит рассчитывать, что науки о мозге дадут окончательные ответы на эти вопросы, но подкинуть человечеству пищу для размышлений на годы вперед точно смогут.