HOMO Navicus, человек флота. Часть вторая
Шрифт:
Летучий голландец
Товарищи офицеры, сегодня мы порассуждаем над философской проблемой, суть которой заключается в следующем: «Почему все хорошее заканчивается так быстро»? Надеюсь, возражений нет?
Ну, химик, вам что, тезис непонятен, что вы руку тянете? Вас не интересуют деньги как категория хорошего? А я и не о деньгах вовсе, догадливо-меркантильный вы наш, я о вечном. Не мешайте другим, а то опять бинтовать вас придется, вон уже старпомы кучкуются, видно, старое вспомнили, на вас смотрят
Итак, я не знаю, в каком безумном комсомольском застолье прозвучала мысль о том, что члены ВЛКСМ – рыбаки, в том числе активисты, за время промысла рыбы безнадежно деградируют и отстают от жизни, мыслей и чаяний молодежи страны. А это неправильно и социально опасно.
Я не знаю, кто это услышал и сделал выводы. Одно знаю точно: это был очень влиятельный и мудрый человек. Мы ему на Камчатке бюст хотели при жизни поставить в знак благодарности, но, не зная человека в лицо, эта задача, как вы понимаете, невыполнима. Наверное, он был работником невидимого фронта или членом какого-нибудь ЦК, или даже Президиума. И бюст на родине такой величины наверняка уже стоял, вот он и отказался от очередных почестей, скромняга.
Чем же он так прославился и нам угодил, вплоть до бюста, спросите вы?
А вот чем: по его распоряжению в водах Тихого океана появился шикарный трехпалубный теплоход под гордым названием «Крепчагинец». На нем было все: каюты повышения квалификации и обучения комсомольского актива, бары, биллиардные комнаты, боулинг, сауны (шесть!), в которые мог пройти утомленный учебой этот комсомольский актив и отдохнуть от трудов праведных, ресторан, танцпол с караоке, кинотеатр, видеозал и многое другое.
Но самое главное, что было на теплоходе, – это отдельная каюта для каждого члена экипажа. Экипаж формировался ЦК комсомола страны (сначала из активистов Союзных Республик, потом и до областей дело дошло), менялся каждые три месяца.
Ну вот, вот я и дошел до основного. Предыдущее, по сравнению с этим, просто стыдливо блекнет. Не догадались еще, в чем фишка?
Химик, что скажете? Тьфу на вас, какие коммунисты-активисты? Крепко же мы в вас эту псевдопатриотическую заразу вбили, как зуб коренной сидит, хрен вытащишь, м-да… Как всегда, безнадежен…
Ну ладно, химик – он химик и есть, но не у всех же так все запущено. Кто еще выскажется?
Есть, есть еще светлые флотские головы! Блестящая интуиция, заменяющая собой логику. Нутром чуют, хоть умом и не блещут. Вижу, всегда по жизни бежали с членом наперевес. Это, прошу заметить, комплиментарное заявление с моей стороны.
Да, да! ИНСТРУКТОРАМИ ЦК БЫЛИ ЖЕНЩИНЫ! И какие!
Не эти тощие, несуразные, плоские, голенастые топ-модели на худеньких ножках, с выпирающими ребрами и острыми коленками, с плоской грудью, а вернее, с одними сосками – грудью это не назовешь, язык не поворачивается. Они нравятся только извращенцам, которые их на кастингах и отбирают, чтоб нас, мужиков, от их вида тошнило. Тьфу! Вот-вот, вобл каких-то за красавиц выдать пытаются. Разделяю общее возмущение. Но позвольте продолжить.
Так вот, на борту «Крепчагинца»
Январь-март взяла на себя кареглазая и пышная Украина, апрель-июнь – рыжеволосая и веснушчатая, стройная Прибалтика, июль-сентябрь – жгучечерная и волоокая Молдавия, октябрь-декабрь – беспардонно раскованная и ненасытная в постели Белоруссия…
А мулатки… О, эти мулатки…Впрочем, извините, затравился, свое вспомнил. Не было там ни мулаток, ни негритянок. Негритянок тогда вообще мало в стране было, не то что сейчас, когда в телевизор ткнешь, а тебе негритянка про погоду на севере нашей страны вещает, переключишь канал – там другая поет, третья пляшет. К этому мы потом вернемся. Продолжим.
Там, на «Крепчагинце», был настоящий, прекрасный, экзотический, сразу воспринимаемый и вожделенный интернационал, нерушимая дружба народов, скрепляемая, как правило, беременностью.
Рыбаки наслаждались жизнью. Некоторые не хотели возвращаться на родные сейнеры и траулеры, пытаясь продлить праздник и прячась в многочисленных «шхерах». Их отлавливал комсомольский патруль и сдавал с рук на руки озлобленным капитанам судов. Говорят, что боцманы матросов даже били, приговаривая: «Водку пьете и трахаетесь как взрослые, а работаете как дети, у-у-у, комсомол!»
Руководство «Тралфлота» и «Рыбхолодфлота», или как они там назывались, обеспокоилось падением улова и категорически протестовало против захода «Крепчагинца» в места промысла. Капитанам была дана команда досрочно прекращать лов и бежать в другие районы, лишь только «б… корыто» появится на горизонте или экране радара.
«Крепчагинец» возникал ниоткуда, подобно «Летучему голландцу», вызывая панику на мирных рыболовецких судах и суденышках.
– Рыбаки! Комсомольцы! Люди доблестного и нелегкого труда! Сейчас мы спустим баркасы и соберем вас у себя на борту, – гремела над морем громкоговорящая связь (капитаны по УКВ умышленно не отвечали).
Девушки на палубе «Крепчагинца» приветливо и вожделенно махали платочками, мечтая осчастливить рыбаков, конечно же, комсомольским инструктажем. Но хмурые капитаны выбирали тралы, в прямом и переносном смысле «сматывали удочки», врубали «вперед полный» и скрывались в морском просторе. Некоторых судно-призрак, истошно голося на весь Тихий океан, длительно преследовало…
Девушки-комсомолки платочки, которыми махали, повязывали на пиратский манер, пряча под ними волосы, и были готовы ринуться на абордаж в случае успешного завершения погони…
Н-да-с, основной инстинкт, ничего с ним не поделаешь, батеньки вы мои… А помножьте его еще на мужское пренебрежение и оскорбленную женскую гордость… Алжирские пираты и то гуманнее относились к экипажу захваченного судна.
Уловы рыбы катастрофически падали. Это «Крепчагинцу» мы были обязаны исчезновением из магазинов тихоокеанской сельди и заменой ее на иваси. Сельдь требует внимания, длительного поиска, а тут, извините, взяли то, что мимо проплывало.
Пришлось рыбацкому руководству идти на поклон к военно-морскому руководству: мол, так и так, мы совсем пропадаем, а ваши рыбу не ловят. Может, возьмут на себя активисток комсомольско-молодежного движения?