ХомоПоинт

Берк Арси

– Гош, может правда, домой поедем?
– умоляюще спросила Тоня.

Егор молчал, пытаясь понять, что происходит.

Грохот гусениц удалялся. Перепуганные птицы решив, что угроза миновала, начинали аккуратно щебетать. Раздались звуки хлопающих дверей машин. Попутчики видимо были ошарашены таким парадом и выходили поделиться мнением друг с другом.

По встречным полосам пронеслась пара легковушек.

– Почему из Москвы практически нет движения, - обратил внимание на странное затишье Егор, - в обе стороны, что ли перекрыли?

Антонина

только пожала плечами. Некоторые машины начали потихоньку ехать, только не вперёд, а разворачивались прямо через газон и давали ходу в обратную от Москвы сторону. Грузовик, который перекрывал выезд с обочины, завёлся и тоже пошёл на разворот.

– Гош, поехали и мы домой. Это форс-мажор я уверена. Лучше вернуться.

– Да. Да, ты права. Поехали.

Егор достал мобильник, хотел позвонить отцу и сказать, чтобы не ждал, но покрытия сети не было

– Тонь, у тебя мобильник принимает, у меня сети нет.

Антонина достала свой смартфон и взглянула на экран.

– Нет, у меня тоже нет сети.

– Ладно, из дому позвоним.

Мельников завёл машину и поехал на разворот. Уже на газоне он услышал сигнал сирен. По шоссе мчалась скорая помощь. Егор остановился пропустить "скорую". Жёлтый микроавтобус с красными крестами и синими "мигалками" летел не меньше ста двадцати километров в час. Машина мелькнула перед капотом «КИА». Мельников только покачал головой, осуждая водителя скорой за лихачество и медленно начал съезд на асфальт. Карета скорой помощи промчалась метров двести вперёд, и не сбавляя скорости, на полном ходу влетела в столб на обочине.

– Ох, ё! – выпалил Егор.

Он резко вдавил педаль газа в пол, машина соскочила с газона и помчалась к месту аварии.

– Гош, чего это он? Он что пьяный? – тревога в голосе Тони нарастала с каждым словом.

Последствия столкновения со столбом были ужасны. От кабины "Фольцвагена" не осталось живого места. Задние дверцы автобуса распахнулись и из кузова вывалились несколько чёрных пластиковых мешков с телами мертвецов.

– Это «скорая» или труповозка?

Поравнявшись с «бусом» Егор сбавил скорость. Его машина медленно катилась к обочине, открывая взору весь кошмар аварии. Водителя «скорой» буквально размазало по разбитому лобовому стеклу. Капот задрало верх, струя горячего пара с тонким свистом вырывалась наружу. Обе дверцы микроавтобуса от сильного удара распахнулись. Прозрачная жидкость обильно лилась под машину, она смешивалась с текущей кровью из кабины и превращалась в красную лужицу на асфальте.

– Почему он врезался в столб? Гоша? Почему?

Антонина побледнела. У неё перехватывало дыхание. От вида трупов в мешках и раздавленного в кабине водителя её мутило. Голова закружилась.

– Гош, мне плохо, - голос Тони стал слабым и еле слышным.

– Он наверно прямо за рулём умер. На ходу. Тонь держись, сейчас поедем. Гайцам только позвоню, сообщу об аварии. Тьфу ты, связи же нету!

Сзади неожиданно крякнул спецсигнал полицейских.

– Не выходите из машины, продолжайте

движение, - прогавкал голос полицейского, как из дырявого ведра.

– Гош, поехали. Пожалуйста, - взмолилась Тоня.

Егор плавно надавил на педаль газа. Шины зашуршали по асфальту, «КИА» стала набирать скорость, чтобы убраться прочь с этого места.

Часть 3

Ехали молча. Антонина ещё пару раз включала радио. Везде одно и то же: «Возвращайтесь домой, запаситесь и сидите не высовывайтесь».

Обращения президента к нации, как было обещано в пять часов, не последовало. Сослались на ухудшение обстановки.

По пути в Радужный аварий становилось всё больше. Люди "улетали" с трассы в кювет. Выезжали на встречную и бились лоб в лоб. Просто останавливались посередине дороги, не глуша мотор.

– Это уже какая-то полоса с препятствиями.

Егор был напряжен до предела, вести автомобиль в таких не адекватных условиях было невероятно сложно.

Заехали в пару сетевых супермаркетов «24», оба оказались закрыты.

– Тонь, у нас дома из съестного осталось что-нибудь? Запастись, судя по всему, уже не сможем, даже круглосуточные закрыты.

– Есть. Крупы, макароны, консервы. Несколько дней спокойно потянем.

– Тогда погнали домой. Устал я что-то, голова отказывается воспринимать происходящую реальность. Надо поспать, отдохнуть, потом будет видно, что делать дальше.

В Радужном было темно и пустынно, фонари на улицах не горели, прохожих не было. Только ветер шумел в листьях деревьев, да беспечные собаки с высунутым на бок языком иногда мелькали в свете фар.

– Егор что происходит? Что это всё значит? Почему люди умираю прямо на ходу? Почему бездействуют власти? Где МЧС? Где медики? Где хоть кто-нибудь?

Несмотря на сильную усталость, Антонина была близка к истерике. Привычный, обыденный мир исчезал на глазах, будущее становилось непонятным и призрачным. Страх наваливался на сознание давил на психику, толкал разум в бездну неизбежной и скорой смерти.

– Тонюшка, солнышко, я не знаю, не могу пока соображать, мне надо поспать. Башка как ватой набитая.

Егор припарковал машину напротив дома, в котором они снимали квартиру.

– Роднюшь, всё образуется, мы живы это главное. Я возьму пару чемоданов, остальное потом принесу.

В квартире было душно. Антонина щелкнула выключателем в коридоре, свет не зажегся.

– Гош, электричества, нет.

– Утром разберёмся, что к чему. Может УЗО сработало. Тонь у меня совсем нет сил, глаза просто сами закрываются.

Мельников с трудом добрался до дивана в зале и рухнул на него, как древо поваленное лесорубом. Диван жалобно скрипнул старыми пружинами.

Антонина прилегла рядом, нежно провела по голове уже спящего Егора.

Странно, но лёгкий храп её мужчины, не только не раздражал, но напротив успокаивал и даже убаюкивал. Она закрыла глаза и крепко уснула.