Хонорик и его команда
Шрифт:
Мама засмеялась, а Макар тяжело вздохнул:
– Уроки не волки, в лес не убегут. А на пруду - ничего интересного. Пусть бы уж лучше примус там устанавливали. Мы бы им порошочка распылили чихали бы неделю.
– Какого еще порошочка?
– насторожилась мама.
Макар понял, что ляпнул лишнее. От плохого настроения.
– Это я пошутил, - попытался улыбнуться он.
– На стройке всегда пыльно. А где пыльно, там и чихают. Ладно, пойду, и правда, уроки делать. Потом, может, еще раз придется на пруд сходить. Надо же следить за этим примусом!
– А про порошок Макар сказал
– подсказал Ладошка.
– Чихальным, - шепнул Макар Ладошке на ухо и улыбнулся.
Все-таки младший брат делает успехи! И сообразительность свою проявляет, и находчивость. Сразу бросился спасать Макара, пусть даже и с помощью небольшого обмана. Придумал же объяснение для слова "порошок", которое так неосторожно высказал Макар!
Ребята зашли в гостиную. Папа сидел перед выключенным телевизором.
– Хорошая передача, - сказал Макар, кивнув на пустой экран.
– Что?
– спросил папа.
– Какая передача?
Макар понял, что папины мысли витают где-то далеко. Наверное, в воспоминаниях. Однажды папа говорил о том, что чем больше человек живет, тем больше его тянет вспоминать. И заметил при этом грустно:
– Наверное, я старею. Все чаще вспоминаю. Воспоминание безмолвно предо мной свой длинный развивает свиток...
– Ничего ты не стареешь, - сказал ему тогда Макар.
– Стареют старички. А ты взрослеешь. И говоришь, как поэт.
– Это не я, это Пушкин так сказал, - улыбнулся папа.
Вот и сейчас, наверное, папа "смотрел" этот самый свиток. Потому что глаза у него были печальные. Правда, в руках он держал даже не фотографии, а самый обыкновенный альбом с репродукциями.
– Что это у тебя?
– спросил Макар.
Папа вздохнул:
– Да так... Рассматриваю каталог одной парижской художественной выставки. Это работы моего друга Вени. Он и меня на выставку приглашал, но я не смог поехать. Если б знал, что так случится... Хорошо, что Веня альбом прислал. На память.
Макар догадался:
– А он...
– Веня умер, - сказал папа.
– От одной очень быстрой болезни... А вот работы его остались. И, знаешь, они сейчас признаны во всем мире как шедевры. Музеи современного искусства гордятся ими, коллекционеры не жалеют огромных денег на приобретение... Правда, в частных коллекциях их очень мало. Запоздалое признание таланта моего друга, что и говорить.
Ладошка почувствовал, что разговор начался взрослый, поэтому ему остается только слушать, переводя взгляд с папы на Макара и Соню. К тому же Соня вдруг почему-то ахнула и застыла. Ладошка сразу понял: произошло что-то важное. Тут уж надо помалкивать, как Нюк, и ждать, чем все это кончится.
Соня дрожащими руками взяла альбом и принялась его лихорадочно листать. Потом они с папой долго смотрели друг на друга, как будто только что познакомились.
– Что тебя так удивило?
– спросил папа.
Но Соня, не отвечая, продолжала листать альбом, как будто смотрела его раньше и не могла найти страницу, на которой остановилась.
– Это работы твоего друга Вени?
– наконец спросила она.
– Все?
– Мне кажется, не так уж мало, - пожал плечами папа.
–
– Какие примеры?
– заинтересовался Макар.
Он сразу же захотел создать какое-нибудь одно произведение, чтобы родители раз и навсегда отстали от него насчет трудолюбия и развития неизвестных талантов. А что, сделал дело - гуляй смело! Занимайся всякими расследованиями в свое удовольствие.
Папа быстро открыл рот, готовый произнести какое-нибудь имя, но тут же закрыл его. Видно, не так просто было найти пример! Все-таки, наверное, великие люди успевали сотворить самое малое несколько произведений... Макар вздохнул. Понятно было, что одним шедевром ему от родителей не отделаться.
– Да нет, я не об этом, - сказала Соня.
– Не о том, что их мало. Мне почему-то кажется, что здесь представлены не все его работы...
– Странно, - улыбнулся папа.
– Во-первых, любой художник не дает на одну выставку все свои произведения, а во-вторых, откуда у тебя такая уверенность? Ты же впервые видишь этот альбом!
– Просто удивительно...
– задумчиво произнесла Соня.
– Сколько я ни пыталась заниматься живописью, а даже красками не могла передать столько движения, столько динамики и эмоций, столько живого чувства... А ведь это скульптуры! Посмотри, каждая из его работ выражает какое-нибудь сильное чувство.
"Опять лекции про искусство!
– вздохнул Макар.
– Вот интересно: Лешка глупый, Соня умная, а я не понимаю ни одного, ни другую... Не выйдет из меня создателя шедевров - люблю ясность. А творцы эти, видно, вечно мозги пудрят сложностями".
– Наверное, я вам в прошлый раз не очень подробно рассказал про Веню, - ответил папа.
– Лучше показать на примерах. Вот - "Порыв". Можно подумать, что это просто кусочек растянутой пружины. Но он напоминает руку, посланную вперед, и при этом кажется, что рука оглядывается, словно не может оторваться от пославшего ее. В этом порыве и сомнение, и устремленность! А вот скульптура "Уныние". Ведь даже человеческую фигуру трудно распознать - а чувство ярче, чем в любом живом существе. Смотрите, как безвольно опустились две хворостинки, изображающие руки, какая линия спины - ведь в ней нет ни радости, ни надежд.
"Точно как я на математике!" - подумал Макар.
Ему стало интересно сличить себя со скульптурой "Уныние" - похоже ли? Он взял альбом и начал его листать.
Макар рассматривал одну фотографию, вторую - и рот его открывался, глаза расширялись, а веснушчатые уши топорщились еще больше, чем обычно. Вид у него был даже не удивленный, а просто офонаревший. Точно как Соня, он начал с бешеной скоростью листать альбом.
– Да что с вами со всеми?
– воскликнул папа.
– Почему на вас так подействовали Венины работы? Вы меня просто пугаете! Неужели у вас у всех будет такая же реакция на них? На очереди Ладошка. А может, и Нюка проймет?