Хор больных детей. Скорбь ноября
Шрифт:
Если Драбс был одним из факелоносцев, преследовавших Бетти Линн по полям табака, то ничего удивительного, если Мэгги тоже была среди них. Я ищу в ее глазах обиду и ревность, но не нахожу ни того ни другого.
У орхидеи в ее волосах лазурные лепестки, черные на концах. Мэгги вытаскивает цветок и бросает в воду, где он кружится и медленно плывет по течению. Она сидит, уперев локти в колени и уткнув подбородок в руки.
Мой отец когда-то сделал сотни ее фотографий, в такой позе и во многих других – когда она собирала яблоки, купалась, качалась
Я ПОРАЖЕН, ВСТРЕТИВ Лотти Мэй, девушку-колдунью, у Лидбеттера, со стаканом водочного коктейля. На ней черная кожаная юбка, блузка угольного цвета и маленькие белые кружевные перчатки, какие были популярны в танцевальных клубах двадцать лет назад. Она очаровательна, но выглядит потерявшейся во времени и пространстве, как ребенок, который нарядился на воображаемое чаепитие.
Мало того, что она несовершеннолетняя, но я бы не подумал, что бармен может сделать буравчик с водкой и лаймом даже ради спасения души. Она держит стакан на просвет, поворачивая его то так, то эдак, чтобы цветные лучи прошли сквозь густую жидкость. Лотти сидит в одиночестве в одном конце бара, при этом около двадцати парней собрались на другом конце. Она их пугает. На ней порча Вельмы Кутс и Старухи.
Я разглядываю Лотти Мэй. Звериные головы тоже ее разглядывают. Парни спокойно пьют свое пиво, время от времени бросая на нее подозрительные взгляды. Когда она смотрит по сторонам, ребята отворачиваются.
Встаю, сажусь рядом с ней и заказываю еще два водочных коктейля. Несколько лет не пил ничего подобного и не могу припомнить, нравились ли они мне. Бармен берет мой полтинник, держась на расстоянии вытянутой руки, и ведет себя так, словно банкнота может его укусить. Резко складывает бумажку и кладет сдачу так близко к своей стороне стойки, что большая ее часть падает к его ногам.
Теперь ему придется наклониться за сдачей, и мы с Лотти Мэй окажемся вне поля его зрения. Он представляет себе, что сейчас я дотянусь, схвачу его за горло и выколю глаза. От одной мысли об этом бармен начинает хватать воздух. Он отходит, выгребает деньги из кассы и кладет передо мной. Меня так смешат его ужас и неуклюжие телодвижения, что я оставляю ему всю сдачу в качестве чаевых, но он уже переместился на другой конец стойки к остальным.
Делаю глоток и чуть не давлюсь. Лотти Мэй хихикает, хотя до сих пор даже не смотрела на меня. Интересно, какова ее миссия на сегодняшний вечер и являюсь ли я ее частью?
Ее короткие черные волосы уложены перьями. Последний раз, когда я ее видел, шел ураган из душ, и мы оба промокли насквозь. Теперь, без драматизма ударов молний и трагизма песнопений ведьм, мы можем встретить поворот колеса судьбы.
Она опять смеется невпопад, и я внезапно осознаю, что девушка пьяна до бесчувствия.
– Лотти Мэй?
– Ты спрашивал меня, на чё я готова. Вот чё ты
Она так невнятно выговаривает слова, что они сливаются. Все, что в ней было, она выдыхает за раз. Похоже, там скопилось много.
– Ну так вот, ответ, что ты ждал. Я щас на всё готова.
– Забудем.
Она трясется как от смеха, плечи вздрагивают, но смешков не слышно.
– Значит, не можешь.
– Думаю, ты можешь.
– Нет-нет, так оно неправильно, послушай, ты слушай…
– Ты не была на фабрике.
Она вдруг резко клонится вбок, на мгновение выпрямляется, а потом опять обмякает. Я придерживаю ее рукой за талию, чтобы девушка не свалилась. Лотти Мэй расслабляется и опирается на меня, пару раз моргнув в попытке разглядеть происходящее через сигаретный дым.
– Я свалила с твоей дурацкой фабрики. Я тебе не принадлежу и делаю, что хочу. И не говори мне больше об этом.
– Обещаю, не буду.
– Тогда ладно.
Отставляю стакан с буравчиком в сторону, но бармен не подходит, чтобы предложить мне что-то еще. Мужчины говорят приглушенными голосами, играя в дартс и стараясь не упускать нас из виду. Они постоянно промахиваются, и от тяжелого стука дротиков, попадающих в дерево, Лотти Мэй, которая уже готова упасть, вздрагивает и выпрямляется.
– Где ты сейчас работаешь? – спрашиваю я.
Ей требуется какое-то время, чтобы осознать вопрос.
– «Файв-энд-Дим Дувера». Закажи мне еще. Хочу еще, прежде чем пойдем.
– Ты слишком много выпила.
– Неа.
– Тебе сейчас станет плохо.
– Не.
Она отстраняется и смотрит на меня так, будто видит впервые. У нее в груди нарастает стон и тут же замирает, словно она потеряла дыхание. Мне нравится чувствовать под своей рукой вес хрупкого тела, и я нежно придерживаю ее за спину. Она пытается ткнуть меня в грудь пальцем, но промахивается на шесть дюймов.
– Думаешь, я испугалась.
– Нет.
– Не, точно думаешь. Воображаешь о себе много. Расселся тут, словно ты – император округа Поттс. Ну, я тебя не боюсь. И мне не страшно этим заняться, если ты об этом думаешь. Я много раз этим занималась. Так что давай, пойдем.
– Куда?
Этот вопрос ее сильно озадачивает. Водочное послевкусие начинает ощущаться, и она кривится, проводя языком по зубам.
– Не знаю. Придумаю что-нибудь. Не хочу идти к тебе домой. Или, погоди, твой пикап. Слышала, у тебя есть пикап. Есть же у тебя пикап?
– Да.
Ее лицо озаряет триумф. Она выглядит как маленькая девочка, которая только что развернула свой желанный подарок на Рождество. Моему эго это польстило бы, если бы не заставляло чувствовать себя дебилом.
– А, так правда, пойдем туда.
– Нет.
– Но я в боевой готовности.
Она делает еще один глоток, держа стакан мертвой хваткой.
– Ты хотел знать и теперь знаешь.
– Да, теперь я знаю.
– Я готова.
Она опять чуть не сползает со стула, но я удерживаю ее на месте.