Хорьки-фермеры

Бах Ричард Дэвис

С улыбкой фермер указал кивком на волны, с плеском перекатывавшиеся через лапы хорьчихи-философа.

— Сойдет за отпечатки лап?

— Сойдет, спасибо, — ответила она. — Ну так как? Помощь нужна?

— Я скучаю по ней, Кинни. Я скучаю по Шайен.

— Она...

— Я знаю, что у нее — своя судьба, а у меня — своя. Когда я спрашиваю себя, приходит ответ, что все в порядке, что именно так мы и должны жить, как живем. По-моему, я исполнил почти все, ради чего пришел в этот мир. Она — тоже, может быть, а может быть и нет. Но когда я спрашиваю, почему мы с ней избрали родиться в

Лапке и так подружиться, если всё, что нам предстояло, — это расстаться навеки... — Он надвинул шляпу пониже. — ...Я слышу в ответ только одно: «На то есть причина». А это — не совсем то, что я хотел бы услышать.

— Не всё...

— Осталось ли что-то такое, чего мы еще не сделали? Есть у нас с ней какая-то общая задача, Кинни? Или мне так и предстоит всё понимать — и всё же грустить по-прежнему? Я скучаю по ней, а значит, я еще не стал настоящим хорьком-философом.

— Может быть, и так, — сказала она и легким шажком приподнялась над водной зыбью. Волны уже не обтекали ее лапы, и никаких следов на воде больше не было. — А может быть, это означает, что вы все-таки связаны общей судьбой. Может быть, ты все-таки исполнил еще не все, ради чего пришел.

— А разве ты не можешь открыть мне, что должно с нами случиться?

Кинни покачала головой.

— Извини. Могу открыть тебе только закон пространства-времени: «То, что должно случиться, уже случилось». И еще — закон сознания: «То, что ты воспринимаешь, зависит только от тебя».

— Ты хотела сказать, что глупо грустить, когда меня везде и повсюду окружает любовь?

Темные глаза блеснули.

— Нет. Я хотела, чтобы ты сам это сказал.

— Звал ли я тебя? Просил ли говорить со мной так? — улыбнулся Джоди.

Словно не расслышав вопроса, Кинни молча смотрела вдаль, на пик Северной Звезды. Наконец она повернулась к Джоди и бодро кивнула.

— Ты — умница, Джоди. Ты многому научился. Тебя очень любят.

Соколица заморгала, уставившись туда, где только что стояла необыкновенная подруга ее наездника. Волны с тихим плеском перекатывались по камням. Лошадь тряхнула гривой, словно желая сказать хорьку: «Можно хотя бы принять к сведению. От тебя не убудет».

«К сведению приму, — мысленно ответил Джоди. — Иногда она выводит меня из себя, но уж так и быть».

Лошадь и всадник свернули на устланную сосновой хвоей тропу, поднимавшуюся от ручья к югу, где между деревьями уже то и дело проглядывал городок.

— Твой звездный час, Джоди! — Не успела захлопнуться за фермером дверь кафе, как Квилл уже приветственно поднял стакан с горной водой.

— Привет, Джоди! — обернулись остальные хорьки.

— Не мой, — поправил Джоди. — Их звездный час. Здорово эти овечки танцуют. Не усидишь — так и хочется самому пуститься в пляс.

Вот уже несколько

месяцев «Маршевый корпус радужных зуавов Монтаны» и «Шотландская плясовая компания» готовились к большому представлению. Никто больше не отбивался от стада, никого больше не приходилось разыскивать: даже те, кто не отважились выступать сами, наблюдали за всеми репетициями, как завороженные.

Джоди сел у стойки, спиной к Главной улице.

— Что на сей раз, Джордан?

Рокси никогда не знала заранее, что закажет Хорек Джоди на сей раз. Он всегда брал что-нибудь новенькое — чтобы не чувствовать себя таким одиноким.

— Свежей клубники можно?

— Свежую клубнику? Сейчас будет.

«Будь у меня столько хлопот и волнений, как с этим сегодняшним праздником, мне бы не было одиноко», — подумала владелица кафе.

— Спасибо, Рокси.

— Ты, похоже, немножко не в духе, малыш? — спросила она, подавая Джоди ягоду, аккуратно разрезанную на четыре дольки.

— Нет-нет. С чего бы мне это быть не в духе?

В этот момент черный лимузин проехал мимо кафе; за стеклом смутно мелькнули силуэты двух пассажиров.

— О, еще один! — усмехнулась Рокси.

Пока Джоди оборачивался, автомобиль уже исчез, оставив за собой лишь легкое облачко пыли.

— Нас нанесли на карту, ребята! — объявила Рокси. — Уж и не упомню, сколько их за последние дни тут проехало. Дюжины две, не меньше. И все — к Джоди на ранчо.

— Шерсть им нравится, — пояснил Джоди. — И ничего удивительного. Другой такой на всем свете не сыскать, правда?

— Вот только цены кусаются, — заметил Квилл. — Но красотища неимоверная, тут не поспоришь.

— Вот и не будем спорить, — тихонько подытожил Джоди.

Сославшись на усталость, Хорьчиха Жасмина предложила Донатьену пойти на встречу с овцами без нее, но модельер не пожелал и слушать:

— Они очень красивые! — заявил он. — Когда-то тебе еще доведется встретиться с такими удивительными созданиями?

И Жасмина отправилась с ним, стараясь держаться как можно незаметнее.

Но переговоры пошли далеко не так гладко, как рассчитывал Донатьен. Радужные овцы не могли думать ни о чем, кроме предстоявшего им выступления. Они стеснялись модельера. А вдруг ему не понравится, как они танцуют? Вдруг он будет судить их слишком строго? И чем больше они об этом думали, тем больше убеждались в том, что не стоит им сегодня соглашаться на сделку. Потом, в другой раз.

Смущение овец передалось Донатьену.

— Насчет этих шарфов... — попытался он еще раз. — По моему проекту, сама расцветка этих шарфов должна излучать тепло и вселять спокойствие...

Овцы переглянулись. Нет, не сегодня.

Жасмина, наблюдавшая за переговорами из дальнего угла конференц-зала, поднялась. Когда-то, давным-давно, Джоди говорил ей: «Если животное делает что-то тебе непонятное, всегда задавай вопрос: "Что оно думает?"».

О чем же они думают, эти радужные овечки?