Хорош в постели
Шрифт:
– Так вы думаете, я должна ему сказать?
– Будь это я, я бы хотел, чтобы мне сказали. Но как бы вы ни поступили, как бы он ни отреагировал, принять окончательное решение можете только вы. А что такого ужасного может случиться?
– Брюс и его мать могут подать на меня в суд, чтобы получить опеку над ребенком.
– Кто-то что-то такое рассказывал в ток-шоу Опры?
– Салли Джесси, – кивнула я. Стало холоднее. Я закуталась в халат.
– Знаете, кого вы мне напоминаете? – спросил он.
– Если скажете, что Джейнин Гарофало[53]
, я спрыгну с крыши, – предупредила я. – Все говорили
– Нет.
– Вашу мать?
– Не мою мать.
– Того парня в ток-шоу Джерри Спрингера? Такого толстого, что санитарам пришлось пробивать дыру в стене дома, чтобы вынести его на улицу.
Доктор К. улыбался и изо всех сил старался сдержать улыбку.
– Я серьезно.
– Ладно, так кого?
– Мою сестру.
– О... – Я думала с минуту. – Она... – И замолчала, не зная, что хотела спросить. Она толстая? Она веселая? Ее накачал бывший бойфренд?
– Вы на нее чем-то похожи. – Доктор К. протянул руку, кончиками пальцев едва не коснулся моего лица. – Такие же щечки, и улыбка такая же.
Я спросила первое, что пришло в голову:
– Она была старше или моложе?
– Старше. – Он смотрел прямо перед собой. – Она умерла, когда мне было девять.
– О, извините.
– Многие мои пациенты хотят знать, почему я занимаюсь именно этим направлением медицины. Конечно, очевидной связи нет. Я не женщина, у меня никогда не было проблем с весом...
– Это точно. Постучите по дереву, чтоб и дальше не было, – предложила я. – Так ваша сестра была... толстой?
– Нет, в принципе нет. Но ей казалось, что у нее избыточный вес, и это сводило ее с ума. – Я видела только половину его лица, он горько улыбнулся. – Она всегда сидела на каких-то диетах... на этой неделе – крутые яйца, на следующей – арбузы.
– У нее возникли проблемы с желудком?
– Нет. Просто развился невроз на почве еды. Она попала в автомобильную катастрофу... и погибла. Я помню, как родители уехали в больницу, и долгое время никто не говорил мне, что происходит. Наконец тетя, сестра матери, зашла в мою комнату и сказала, что Кэти на небесах и мне не надо печалиться, потому что небеса – прекрасное место, где ты получаешь все, чего тебе хочется. Я, бывало, думал, что на небесах полным-полно шоколадных тортов «Пища дьявола», мороженого, ветчины и вафель... всего того, что хотелось съесть Кэти, от чего она всегда отказывалась. – Он повернулся ко мне. – Глупо, не так ли?
– Нет. Нет, на самом деле именно так я и представляю себе небеса. – Едва эти слова сорвались с моих губ, как я пожалела об этом. А вдруг он подумает, что я насмехаюсь над его бедной сестрой?
– Вы еврейка, не так ли?
– Да.
– Я тоже. То есть наполовину. Мой отец – еврей. Но нас не воспитывали в еврейских традициях. – Он с любопытством взглянул на меня. – Евреи верят в небеса?
– Нет... об этом речь не идет. – Я попыталась вспомнить уроки еврейской школы. – Ты умираешь, а потом как бы... засыпаешь, кажется, так. Жизни после жизни нет. Только сон. А когда придет Мессия, все вновь оживут.
– Оживут в телах, в которых жили раньше?
– Я не знаю. Лично я хотела бы ожить в теле Хайди Клам[54]
.
Он рассмеялся.
– А может... – Он пристально всмотрелся в меня. – Вы замерзли.
Я уже дрожала.
– Нет, все в порядке.
– Извините.
– Нет,
Но доктор К. уже поднялся и шагнул к двери.
– Пойдемте в дом. – Он открыл дверь. Я переступила порог, но по лестнице спускаться не торопилась, поэтому, закрыв дверь, доктор К. встал практически вплотную ко мне.
– Вы собирались меня о чем-то спросить. Так спрашивайте.
Он покраснел.
– Я... э... наверное, о занятиях по правильному питанию будущих матерей. Я хотел спросить: не желаете ли вы записаться в эту группу?
Я знала, что на крыше он думал совсем не о правильном питании будущих матерей. Так что вопрос хотел задать совсем из другой области. Но я ничего не сказала. Может, у него возникло мимолетное желание пригласить меня... возможно... потому, что воспоминания о сестре размягчили его сердце. А может, просто пожалел. А может, я ошибалась. После прокола со Стивом, после случившегося с Брюсом я не слишком доверяла своим инстинктам.
– Когда начинаются занятия? – спросила я.
– Я узнаю, – ответил доктор, начал спускаться по лестнице, и я последовала за ним.
Глава 13
После долгих раздумий и десяти черновых вариантов я написала Брюсу вот это письмо:
«Брюс!
Я не знаю, как подсластить пилюлю, поэтому сразу говорю тебе, что я беременна. Это случилось, когда мы были вместе в последний раз, и я решила оставить ребенка. Ориентировочно должна родить 15 июня.
Это мое решение, и я его тщательно обдумала. Я сообщаю тебе об этом, чтобы ты сам решил, в какой степени ты хочешь принять участие в жизни ребенка.
Я не говорю тебе, что ты должен сделать, и ни о чем не прошу. Я сделала свой выбор, а тебе предстоит сделать свой. Если ты захочешь проводить время с ребенком, я приложу все силы, чтобы мы нашли наиболее приемлемый для всех вариант. Если не захочешь, я пойму.
Я сожалею о том, что так вышло. Я знаю, на данном этапе твоей жизни тебе это не нужно. Но я решила, что ты имеешь право знать об этом, чтобы сделать правильный, по твоему разумению, выбор. Прошу я тебя только об одном: пожалуйста, не пиши об этом в своей рубрике. Мне наплевать, что ты говоришь обо мне, но теперь речь идет и о другом человеке.
Береги себя.
Кэнни».
Ниже я приписала свой телефонный номер, на тот случай, если Брюс его забыл, и отправила письмо.
Конечно же, мне хотелось написать гораздо больше, к примеру, о том, что мне по-прежнему его недостает. Что я мечтаю о его возвращении ко мне, о нас, живущих вместе: я, Брюс и ребенок. Что я практически все время пребываю в страхе, а когда страх уходит, страшно злюсь на Брюса. И меня до такой степени переполняют любовь и желание, что иной раз я боюсь даже подумать о его имени, потому что не ручаюсь за себя. Могу наделать бог знает что. И хотя я заполняю свои дни всякими делами, списками, планами, покраской стен второй спальни в лимонный оттенок желтого, сборкой шкафа, который купила в «ИКЕЕ», у меня все равно остается время, чтобы подумать 6 том, как же мне хочется вновь видеть Брюса рядом.