Хорошая адептка - мертвая адептка
Шрифт:
— Не одно, так другое что-нибудь придумает. А приняв мое предложение, мало того что успокоишь ее бдительность, еще и в выигрыше останешься. Я вижу, ты пока настроена категорично, — пришел он к выводу после воцарившегося в комнате молчания. — Ну что же, не стану больше давить. Однако время все тщательно взвесить все-таки дам тебе. Как-никак, будущие родственники. Негоже с размолвки начинать знакомство. За ответом приду в четверг. Надеюсь, к этому времени ты успеешь увидеться со своим молодым человеком и изменить решение. Спасибо за кофе.
С этими словами он поднялся из-за стола. Затем Лукас-младший попрощался и покинул комнату, оставив меня переосмысливать услышанное.
Около восьми вечера без стука в комнату ворвалась Берта (по всей видимости, я настолько ушла в раздумья, что забыла наложить на дверь запирающее заклинание). Едва подруга переступила порог, завизжала, да так громко, что мне пришлось приложить ладони к ушам. Она была вне себя от счастья. Подлетев ко мне, Берта начала крутить перед носом помолвочным кольцом. Девушка все-таки прислушалась к моим убеждениям и приняла предложение Мартина. С чем я ее и поздравила. Без понятия, что творилось на сердце у Берты, не представляла, как сама отреагировала бы на подобное событие, но подруга вела себя очень странно: она то садилась рядом со мной на кровать, то вскакивала, кружилась, прикладывая руки к груди, и снова опускалась на прежнее место. Широкая улыбка не сходила с ее губ. Она неустанно что-то лепетала. Так продолжалось часов до десяти. И только заметив на моем лице усталость, хоть я всячески старалась ее скрыть, Берта смиловалась надо мной и удосужилась спросить, чем закончилось вчерашнее свидание. Теперь настал ее черед слушать, раскрыв рот от удивления.
Подруга пришла к такому же выводу, что и я: решение следовало принять совместно с Ингрэмом, при этом не оказывая на него никакого давления, чтобы потом оно не вышло мне боком.
Приятной неожиданностью для меня стал вечер вторника: ни с того ни с сего в гости заявился милый. Произошедшее наложило на его сердце отпечаток, не отпускало пока. И он тянулся ко мне в поисках душевного тепла и нежности, знал, что получит желаемое. Ингрэм вновь стал заботливым, часто обнимал, держал мою руку в своей ладони, переплетал наши пальцы. И внутри вспыхнула надежда, что между нами все наладится, вернутся былые чувства, особенно теперь, когда Винсент отошел в сторону.
Конечно, он был не в восторге от предложения Джордана, но сказал, что в словах целителя есть здравый смысл, что согласившись на его предложение, я окажусь лишь в выигрыше: от меня отстанет на время не только Аурелия, но и родители. К тому же я наконец-то смогу сосредоточиться на учебе и погрузиться с головой в науку. Да и ради собственного блага и счастливого будущего мне не помешает заручиться поддержкой будущего главы больницы (эти сведения Ингрэм пообещал сохранить втайне). На том и порешили. Правда, с одним условием: некромант все же хотел сперва лично с ним познакомиться.
***
Джордан оказался, на удивление, приятным собеседником. Он никогда не касался тем, которые могли причинить мне боль или почувствовать себя неловко. В основном наши разговоры сводились к науке. В те дни, когда мужчина заходил за мной, мы гуляли по городу, ели пирожные или же запеченные каштаны. Лукас-младший ни разу не сделал даже намека на что-то непристойное. Все его мысли занимала лишь Аурелия. И меня это полностью устраивало. Со временем сложилось впечатление, что я постепенно в его лице обретала хорошего знакомого, если не сказать друга. И это чувство было немного странным, доселе незнакомым, ведь раньше мне не доводилось
Аурелия быстро успокоилась и отстала от меня со свиданиями вслепую. Только однажды наведалась, чтобы лично убедиться, что наши встречи с Джорданом — не выдумка. С той поры от нее не было ни слуху ни духу.
Винсент так же сдержал обещание, и мы начали видеться крайне редко: лишь один-два раза в неделю в столовой. Он с привычной маской отчуждения, как всегда одетый с иголочки, кивал мне в знак приветствия и усаживался за свой столик. После чего я ни разу больше не была удостоена его внимания. Признаюсь, поначалу мне это нравилось, ведь мы перестали ходить по грани, исчезла вероятность оступиться, но по истечении месяца со мной что-то случилось, словно в голове раздался щелчок и я начала искать его глазами. Сперва не придавала этому значения, однако в какой-то момент подловила себя на том, что прогуливалась без надобности по коридору возле кабинета главы академии. Обругав себя мысленно, резко развернулась и направилась в аудиторию. Но это был первый тревожный звоночек. Правда, вскоре прозвучал и второй…
Часы показывали половину девятого, когда мое уединение было нарушено болтливой подругой. С тех пор, как ее статус изменился с девушки Мартина на невесту, она могла без умолку едва ли не целый день говорить о своем распрекрасном женихе и о предстоящей свадьбе. Имена всех приглашенных я знала уже чуть ли не наизусть. Поэтому зачастую в минуты, когда Берта заводила старую песню, я уходила в собственные размышления и лишь утвердительно кивала, как только замечала на себе ее пристальный взгляд. Этого хватало, чтобы она продолжила трещать.
— Привет! Мне показалось, или я слышала голос Ингрэма? — спросила подруга, закрывая за собой дверь.
Я поморщилась от ее звонкого голоса и потерла пальцами виски, сражаясь с мигренью. Следовало принять одну из своих уже прошедших испытания настоек, но я предпочла дождаться, когда головная боль уляжется сама.
— Привет! Проходи. Да, он ушел буквально пару минут назад.
— Что-то рано сегодня. Тебе нездоровится? — обеспокоенно вымолвила Берта, присаживаясь рядом со мной.
— Пустяки. Скоро пройдет.
Я не любила к себе столь пристального внимания, поэтому махнула рукой и бросила в заварничек заклинание. Ингрэм принес вкусных пирожных с медовой карамелью, но сам отказался пить чай, поскольку плотно поужинал перед приходом, поэтому я решила поделиться лакомством с лучшей подругой.
— Как он?
Соседка знала, что если я не желала о чем-то говорить, то лучше не настаивать, что она и сделала: сменила тему разговора. Однако и эта была неподходящей, не слишком приятной для меня.
— У него все отлично, — хоть я и старалась изо всех сил придать голосу жизнерадостности и энтузиазма, не вышло. Актрисой мне не стать, если вдруг отчислят из академии.
— Что с тобой? — в серых глазах подруги появилась тревога.
— А? Все в порядке… Немного голова побаливает, — я торопливо отвела в сторону взгляд, ощущая, как щеки заливаются обжигающим румянцем.
Винсент верно сказал: как не умела я лгать два года назад, так и не научилась за прошедшее время.
— Не думаю, что дело в головной боли. Что не так, Эми? — она протянула руку и ухватилась за мое запястье, заставляя меня посмотреть на нее. — Давай, рассказывай!
— Что рассказывать? — изобразила я недоумение, но соседку было нелегко провести.