Хорошая девочка. Версия 2.0
Шрифт:
'Все слёзы закончатся. Всё перемелется!
У каждого будет дорога своя…'
Анна Островская
Утром стало понятно, что ночное валяние в кипятке надо бы повторить. Иначе я приму участие в ежегодном городском конкурсе ледяных скульптур прямо сейчас. И, возможно, даже возьму первый приз в номинацию «Отчаяние».
От мыслей о муже начинало подташнивать. Понимание, что сама — дура, тоже не способствовало обретению душевного равновесия.
Откровенно
Это такой мутный, напряженный и нервный период. Все бегают, суетятся, не-пойми-чего-хотят, а чего надо не только не хотят, но и не делают.
А надо.
Надо делать!
Даже то, что не хочется.
И я делаю.
Неделя покатилась вперед также, как началась — через одно место.
На работе был ритуальный пред-сессионный трындец.
Срочные важные задачи руководство нарезало, как салаты к Новому году: регулярно, монотонно и беспощадно. ДЗ, контрольные, расчётно-графические работы и курсовые шли лавиной. Их привозили, приносили, передавали, присылали и прочее, прочее, прочее.
Вагон, маленькая тележка и ещё груженый бессмертный пони. А каждую же проверить,
отматерить
, то есть рецензию написать вежливо и корректно, оценить и отметить. И конца края этому пока не предвиделось.
Домой я приползала абсолютно задолбавшись, испытывая лютую ненависть к себе и всему вокруг, вплоть до прогноза погоды.
Питались мы в этот период, согласно ежегодной традиции, доставкой из «Теремка» и «Чито-Гврито».
Но понятно, что долго на блинах и хачапури не протянешь. Супы и шашлык с хинкали, конечно, несколько разнообразили нашу реальность. Но, увы, этого было явно недостаточно для счастья. Даже на банальную адекватность не всегда хватало.
Декабрь выигрывал с разгромным счётом.
Рус мрачнел с каждым днём. На разговор не шел, прятался в собственной комнате, даже на кухню выбирался к ночи и в одиночестве. Иногда в ответ рычал матерно себе под нос.
Бенедикт писал мне полу-цензурно, но регулярнее и объёмнее, чем моя мать.
Вера Павловна же в мессенджерах (я перестала брать трубку) стыдила меня, увещевала, грозила и пугала. А потом весь этот сценарий по новой. Просматривала я сии шедевры эпистолярного жанра по диагонали, просто чтобы не упустить какую-нибудь дикую весть, вроде того, что кто-то умер или едет ко мне. Равнозначно сейчас.
Александра штормило так, что когда уже убьет о скалы реальности?
Его настроение систематически меняло полярность, и эти скачки с катастрофической четкостью совпадали с синусоидой. Фантастически утомительно жить рядом с таким человеком.
Еще и характер Сашин далек от мягкости и гибкости, как чугун от пластилина. Откровенно говоря, эластичности в характере моего дорогого супруга не было никогда. А вот чугун был. Теперь, похоже, фосфора в его чугуне стало настолько много, что это поставило Александра Михайловича (и его адекватность) на грань. Того и гляди
И тогда мой супруг с концами пропадет в мареве своих гипотез, теорий, фантазий. Страшноватых, если честно. С некоторыми я вот тут ночью познакомилась же. С тех пор сплю в кабинете. И нет-нет, да подумываю, схватить Руса в охапку и сбежать в свою крохотную квартирку, где жила до свадьбы.
Наверно это фосфора мне волшебным образом от супруга перепало. Он проник мне в мозг, заставляя его работать на полную. Наконец-то.
Цветы, пирожные и конфеты ручной работы вместе с разной дорогой ювелиркой, чередовались у нас с ором на пустом месте, возвращением сильно поздно и изрядно подшофе. Ну, и нелепые претензии никто не отменял.
Про диалог барин велел забыть:
— Ритка, ты совсем тут одурела от работы, — было заявлено мне, когда я случайно пересеклась с супругом на кухне утром. — Ничего у нас не изменилось. Остальное я решу. Трудись спокойно. После Китая метнемся с тобой в Карелию, ты же хотела в Рускеалу.
— Саша, тот дурдом, что нам обеспечивают твои полуночные нетрезвые возвращения, мало подходит под определение «ничего не изменилось». Да и твое нынешнее отношение ко мне — отдельная тема. Пожалуйста, давай поговорим.
— Не о чем, я сказал, — рыкнул и умчался на работу. Даже кофе не допил.
Пусть я воспитана Верой Павловной в рамках концепции «Мужчина Лучше Знает и Всегда Прав», но тут и мне понятно, что все это ненормально.
Через пару недель всей этой нервной карусели, практически под Новый год, я поняла, что штормит не только Александра Михайловича, но и всю нашу семейную лодку вместе с ним. И прилично так.
Поглядев в табель ослика за вторую четверть и оценив количество выпитого мной корвалола и дестерикса [1] вновь подумала про «хоть тушкой, хоть чучелом, но валить отсюда надо».
Останавливают, конечно, и десять лет вместе, и наступившая сессия, и адекватные периоды синусоиды.
Память. Вера. Надежда.
Естественно.
Вот только в четвертое воскресенье на очередной встрече созависимых, я с ужасом прозрела. Да, алкоголь и наркотики меня и близких обошли стороной, но вот мужнин психоз очень похож на здешний кошмар по симптомам.
И мое поведение тоже. Один в один.
Уповать на лучшее, закрывать глаза на плохое, и верить, что внезапно он изменится. Идиотка. Не зря в моей жизни сейчас вновь случились Нинка и Лей.
Все это «ж-ж-ж» неспроста.
Видимо, Вселенная задолбалась намекать тугодумной мне. И просто макнула. Спасибо, что соломку подстелила.
И не убиться, и утереться.
Очень отрезвляет.
Мозг слегка прочищается от этих заложенных в детстве тяжелых установок «надо», «положено, 'правильно» и «прилично». И реальность вдруг воспринимается совсем в другом ракурсе.
Таким образом, вернулась я настолько просветленная, что даже написала своей квартирантке вопрос о реальных сроках освобождения ею жилплощади. Сошлись на «после командировки», в конце февраля — начале марта.