Хорошая девочка. Версия 2.0
Шрифт:
Просто вжу-у-ух и все.
— Потом, все потом, родная, — быстрые горячие поцелуи-укусы в шею, ключицы, виднеющуюся в вырезе блузы грудь. — Просто знай — я твой. Только твой. Давно. А с того чая на кафедре окончательно и бесповоротно.
В голове мутится, а глаза вновь закрываются. Под веками плавают цветные пятна. Заполошно пытаюсь дышать ртом.
Еще одно резкое вращение и правая рука Влада обнимает меня под грудью. Ладонь обхватывает левую поверх кружева чашечки. Пальцы сжимают и крутят сосок.
Круги под веками
Вторая рука смещается с талии гораздо ниже, стягивая за собой брюки и бельё. Средний и указательный пальцы оказываются внутри меня как-то незаметно. Сами собой.
Несколько сильных движений вперед и наружу его согнутыми пальцами и в голове взрывается фейерверк.
Пресвятые Просветители, это невозможно. Это почти инсульт. Это практически паралич дыхания…
А-а-а-а-а.
Это конец.
— Нет, родная. Это начало. Нашей настоящей истории. Нашей семьи. Нашей любви, — хрипит Влад мне в затылок. Он дрожит вместе со мной. Дышит так же часто и прерывисто. — Ведь ты тоже, да? Чувствуешь?
Согласно хриплю.
А как тут не почувствовать?
Его горячие уже обнаженные бедра, что прижимаются к моим холодным после прогулки ягодицам. Его сильные, уверенные пальцы, раскрывающие самую мою женскую суть для него.
И да, вот оно — долгожданное, крышесносное проникновение внутрь.
Резкое, пламенное, болезненное. Такое, наполняющее смыслом. Возрождающее к жизни. Приносящее ту мгновенную острую боль, через призму которой так ясно видишь, что жива.
Влад толкает меня к стене.
Упершись в нее ладонями, я понимаю, что не могу ничего: ни кричать, ни стонать. Беззвучно открываю рот. Выдыхаю со свистом, через раз.
Он не останавливается. Прижимает к стене всю.
Движения его резкие. Пальцы настойчиво придавливают самое чувствительное место снаружи, горячая плоть сводит с ума изнутри. Хоровод звёзд и комет кружит под веками.
Прислонившись щекой к прохладной вагонке, пытаюсь прийти в себя, но где там. В ушах звенит. Дыхание перехватывает.
Я понимаю, что так больше не могу, но вырывается из меня почему-то не протест.
Нет.
Совсем другое:
— Да. Да. Да! — рыдаю я.
— Так сильно. Больно, — теперь шепчу.
Всхлипываю:
— Влад. Если ты… я умру, не смогу, пожалуйста…
Рука, оставив грудь, перехватывает за шею. Слегка пережимает.
Никто меня так. Никогда.
Мозг полностью капитулирует. Слезы текут сплошным потоком.
Я буквально схожу с ума.
А в уши льется горячий, хриплый шепот, иногда переходящий в рык:
— Я с тобой. Всегда. Что бы ты ни придумала себе. Люблю. Дышу. Живу тобой.
Ещё одно пронзающее меня от пяточек до макушки резкое движение.
Полное погружение.
И мы взрываемся вместе.
Кажется, я умерла.
Но это не точно.
Через пару минут попыток восстановить дыхание, Влад, сбросив обувь и брюки, подхватывает меня на руки
Поставив разомлевшую и слегка отъехавшую меня в кабину, он быстро стягивает еще имеющиеся в наличии на мне одеяния. Следом за моими лифчиком и блузкой летит и его футболка в раскрытую дверь ванной комнаты, прямо на стоящий рядом диван.
Недолгие манипуляции с душем и вот ко мне прижалось горячее сильное тело, а сверху на нас обрушился теплый тропический ливень.
Ох, а как же прическа?!
Да и к черту ее. Уже.
— Марго, девочка моя, как ты, милая?
Что тут полагается сказать? Ну, как бы, эм-м-м…
— Слегка охр… удивлена, в общем.
Такой радостный смех вроде бы должен был бы испортить мне настроение, но нет. Не знаю, пока, мне кажется, что испортить его может только… да, кстати, пора бы поговорить про это.
Но одеться не помешает для начала, а то как-то неловко обсуждать Владово продолжение в веках, будучи голой и мокрой. Хм.
— Сейчас, моя хорошая, ополоснемся и под одеяло. Там и поговорим, а потом поесть спокойно можно будет. Я же тебя знаю — никакая еда не полезет, пока ты на нервах, — бормочет этот невозможный мальчишка, намыливая меня в стратегически важных местах.
Пресвятые Просветители, как же это невероятно хорошо.
Секс с ним — как отдельный вид искусства, да. Но эта забота и нежность просто сдирают с моей заледеневшей души защитную корку. И мне столь же больно, сколь и чудесно.
— Влад, я должна была поговорить с тобой сразу. Прости меня. Я оказалась такая трусиха, эмоционально неуравновешенная.
— Тише-тише, милая. Вот так, иди сюда, — он достает меня из кабины. Завернув в полотенце и выставив из ванной, подталкивает вверх по лесенке, что ведет под крышу. Там располагается главное спальное место — огромный матрас.
Придерживая края полотенца, забираюсь наверх. Не успеваю толком устроиться в углу и зарыться в одеяло, как появляется Влад с еще одним полотенцем в руке. Без разговоров извлекает меня из условного убежища и вытряхивает из одеяла. Укутывает мои растрепанные мокрые волосы в принесенную сухую ткань. Потом освобождает меня целиком из плена влажного полотенца и заворачивает в одеяло. Сам он в трусах и футболке усаживается, прижимаясь спиной к стене, и устраивает кокон со мной у себя на коленях так, что я оказываюсь к нему боком.
— А теперь поговорим, душа моя. Как-то я уже все мозги сломал, пытаясь понять, что я упустил. С чего это ты вдруг решила от меня бегать?
Мысленно считаю про себя от десяти до нуля. Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю. Давай, Рита. Надо же когда-то это сказать?
— Ну, тогда для начала, наверное, я должна поздравить тебя с прибавлением?
Вот.
Я это сделала, да?
Влад всегда был для меня непредсказуем, как и прочая молодежь, но вот в такие важные моменты это особенно бесит.