Хорошая девочка
Шрифт:
Дверки лифта плавно соединились, оставив их с Ксенией, наконец, вдвоем от шума других людей. И от Касьянова в том числе. Хованский должен был радоваться: встреча прошла лучше не придумаешь. А у него на подкорке запечатлелся взгляд Касьянова, который он с Ксении не сводил.
– Я же справилась? Да?
Ее тихий голос взорвал мозг Юрию.
А уж когда она пошатнулась на высокой шпильке...
Его рука сработала автоматически. Он выкинул ее вперед и подхватил Ксению за тонкую талию. Шелковое платье ничего не скрывало.
Юрию
– Справилась, – прохрипел он, жадно глядя на ее губы и мысленно выставляя табличку с красным жирным «СТОП».
Нельзя же...
Им работать дальше. Им...
– Я провожу тебя, – решительно сказал Хованский.
Глаза Ксении распахнулись. До чего же они нереально красивые... с этой ее чертовой уязвимостью.
– Проводи.
Ему стоило отойти, сделать шаг назад. В конце концов, руку с талии убрать!
Нихрена.
Еще сильнее сжал.
У двери номера Ксения немного замялась. Открыла сумочку, что-то начала в ней перебирать.
– Не могу найти ключ.
– Позволишь мне?
Юрий не дождался ответа, перехватил ее клатч. Телефон, помада, тестер с духами. И пластиковая карточка от номера.
Которой он тотчас и воспользовался.
Он не дал Ксении прийти в себя. Захлопнул за ними дверь и сразу рванул ее на себя. Впечатал. Вдавил.
Вот так.
Идеально.
Чтобы чувствовать всю.
Какая же она миниатюрная! Хрупкая. Не скелетон, вечно сидящий на диете.
От природы она такая… Пульс ударил в виски, член налился кровью, уперся в ширинку, доставляя дикий дискомфорт.
Последнее, что Юрий отметил уплывающим в похоть сознанием, перед тем как впиться ей в губы, это как распахнулись глаза Ксении. А потом опьянели. Она тоже сдалась, тоже уступила. Она глухо застонала, потянулась к нему. Пальцами вцепилась ему в рубашку и ответила. Приоткрыла искушающие его весь вечер губы, впуская в себя.
Хованский целовал ее с бешеным остервенением, страстью, вышедшей из-под контроля. Где-то билась мысль, что надо тормознуть. Это же Ксения! Но где был чертов разум и дикое желание прикоснуться к этой девочке? Сорвать с нее дьявольское платье.
Они сместились к стене, не размыкая губ и рук. Юрий ощупывал грудь и бедра Ксении. Снова и снова, как пацан, дорвавшийся до сладкого. Она, сука, идеальная! Эти переходы… Эти выпуклости…
Ксения тоже не бездействовала. Стягивала с него рубашку, хныкала, стонала в губы. Она даже царапалась, потом сразу же убирала руку, точно сожалея о «преступлении», и снова возвращалась.
– Юрий… Юра…
Она произносила его имя с такой чувственной хрипотцой, с такой скрытой болью, что его снесло окончательно.
Он задрал подол ее платья и рванул трусики. Рвать их не собирался, но послышался трест ткани. К черту…
Ее влага окутала пальцы, показывая, насколько сильно Ксения
Узкая…
И чертовски теплая. Горячая.
Юрий лишь на секунду оторвался от нее. Выцедил воздух из груди и запечатлел в сознании образ девушки, находящейся на грани. Такая красивая… Пиздец просто. С подрагивающими ресницами, с раскрасневшимися щеками, с влажными приоткрытыми глазами.
У него не было шансов.
Он снова прижался к ней, вгрызся в губы, втянул их в себя. И послал толчок пальцами вперед. Ксения закричала ему в губы, ответила яростнее, нетерпеливее. Их языки столкнулись, начали замысловатый, знакомый с первых дней сотворения мира танец.
В груди грохотало, по венам текла не кровь – лава.
Потребность взять Ксению прямо здесь и сейчас перекрывала все остальное, отключала разум, доводы. Забирала «завтра»… К черту все.
Юрий дернул ремень, поспешно расстегнул молнию. В голове пульсировало. Инстинкты вышли на первый план. Взять эту уязвимость, присвоить. Заклеймить, пометить.
Он ничего не соображал. Злой, где-то даже агрессивный, он шел к намеченной цели. Он продолжил терзать ее губы и лоно, не в силах оторваться, отлепить себя от нее. Это выше его сил.
Освободив член, он провел им по влажным складкам Ксении.
– Я чистый…
– Тоже…
Где был его разум? Потонул в похоти и желании обладать этой уязвимостью. Впитать в себе ее запах, соединить со своим.
Он вошел в нее одним толчком, проник по самые яйца. Насадил на себя, вжав в стену. Ксения крепко обняла его ногами, захныкала, прильнула к нему плотно-плотно. Слилась, дыша часто, прерывисто. Хапнула воздух и снова к нему губами прильнула.
Он зарычал, прикусил ее и задвигался яростно, посылая себя вперед снова и снова. Ни о какой нежности не могло идти и речи. Похоть сжигала его изнутри, плавилась в глазах Ксении. Она была в ее взгляде, отражалась на лице. На влажных, припухших от его ненасытных поцелуев губах… Она стонала, отзывалась.
А у него кровь кипела, позвоночник выворачивало, настолько остро он ее чувствовал.
Нереальная. Крышесносная. Вот-так, вот-так, детка. До чего же, сука, узкая. И сладкая. Вся. Кожа. Запах. Он слизывал их, впитывал в себя.
Она задрожала в его руках. Всхлипнула.
– Юра… Юра…
– Давай! – В те секунды он мог только рычать. В ушах звенело от напряжения и острого наслаждения. Охренеть какая… стажерка!
И с ним…
Они кончили почти синхронно. Она задрожала, вытянулась, всхлипнула, сжимая его максимально плотно. Он, застонав, вышел и излился ей на лобок и живот.
А через три недели Ксения пришла к нему в кабинет и сообщила, что беременна.
Они поженились.
Да… Решение он принял осознанно. Ни о каком аборте не могло идти и речи.