Хорошая примета

Матуш Катя

— Я рад, что тебе весело, — облизнул Тиша губы и отвернулся.

— Как-то не похоже. Ты бы предпочел, чтобы я ныла?

— Не вздумай даже. Я успокаивать не умею.

— Да я уж в курсе!

Мы прошлись до двери с номером “пятьсот пять”. И вот как тут не веселиться?..

Номер был одноместным, с небольшой кроватью у стенки, креслом, тумбочкой и одиноким узким шкафом, а значит приглашать он меня сюда не собирался даже под приворотом, что очень радовало. Хотя две недели назад мы еще даже не целовались… В памяти все это так сильно затуманилось,

что больше походило на воспоминания о просмотренном в далеком детстве кино, чем на явь. И угораздило же!

Я скинула куртку, перешагнула валяющуюся посреди коридора сумку, прошла в комнату и забралась в кресло. Тихомир сел напротив на кровать, подперев спиной стену.

— Что будем делать? — решила я не растягивать наше малоприятное разбирательство. — Не поверишь, но я за эту неделю связями обросла, как Карачун чертями, мы их всех засудим.

— Успокойся, — замотал Тихомир головой.

— Что?..

Тиша оттолкнулся от стены и сел, практически упираясь своими коленями в мои:

— Если честно, я думал, ты уже догадалась!

— Не поверишь, но я вспомнила о тебе всего пару часов назад!

— Практически так же, как и я! Если бы Данияр не позвонил, и не спросил, не надо ли подбросить меня к тебе на день рождение, я бы и не вспомнил.

— Так и что?! Ты до сих пор думаешь, что это был не приворот? — уставилась я.

— Приворот! Белый, средней тяжести. И я не думаю, я в этом уверен.

Я надулась. Прикалывается что ли?! Белый приворот так-то дело добровольное, его частенько супружеские пары вытворяют, чтобы былую “страсть” вернуть. Для легкого белого приворота достаточно просто помолиться искренне, сжечь пару свечей и благовоний, но для среднего уже сторонняя помощь нужна!

— Белый? Ты шутишь? Это каким-таким образом мы к друг другу добровольно приворожились?!

— Обычным! Прекрати истерить и включи голову! Где мы первый раз встретились?

— В академии!

— В зале славы Сорочинской академии, Милослава. Сорочинской! Ничего, не? Ты когда кафтан деда разглядывала, что в нем почувствовала?

— Любовь! Что же еще! Да он весь о любви, там бабка твоя столько души вложила, что… Что… — я резко села и чуть не влепила в эту кивающую рожу с ноги. — Приворотный?!

Тихомир дернулся к стене:

— Точно такой же, как твой сарафан! Не?! Весь в сирени, еще и с травами! Ты же знаешь, я очень “чувствительный”, я же тебе говорил, что оно явно подмешалось, просто я даже подумать не мог, что настолько сильно!

— Да ты гонишь, — рухнула я обратно. — Этого быть не может.

— Я думал об этом все два часа дороги и все складывается! Смотри сюда, — выставил он руку и начал загибать пальцы. — Раз, ты очень чувствительна к вышивке, два я к запахам, здесь кафтан и сарафан, три, это…

— Это?..

Тиша отвернулся и сморщил нос:

— Это моя суеверность. Ты же знаешь, как оно работает! С плохим все понятно, но хорошие приметы тоже всегда срабатывают на мне безотказно. Я не верю в любовь с первого взгляда, но когда я тебя там увидел, я решил, что это прям

судьба! Потому что мир вокруг всегда подсказывает мне, что делать. В итоге я счел тебя “очень хорошей приметой”, естественно, она и начала работать. На обоих.

Я вжалась в кресло, чтобы вдруг ему не треснуть, потому что кулаки уже сжались:

— Да из-за твоих гребаных с-суеверий, мы чуть не поженились…

— Не надо скидывать на меня всю ответственность, Милослава! Если бы не твой сарафан с пятилистниками, еще и в анютиных глазках, я бы мог пропустить это мимо глаз и носа! А так у меня не было шансов это проигнорировать!

Я поджала ноги, уронила на них голову и ругнулась. И ведь не поспоришь же!

Белый приворот, пусть не осознанный, Коляда мог бы и не снимать, но его простимулировала в том числе черная приворотная магия, и вышло все равно что проклятие! Средняя тяжесть тоже на лицо, иначе бы мы из номера гостиницы не вылазили, а при слабом до сих пор просто смотрели бы друг на друга влюбленными глазами. Страшно представить, что было бы, не успей я тогда на первый луч.

— Белый приворот может быть только добровольным и взаимным, и я могу винить тебя в этом не меньше, чем ты меня, потому что мне оно нафиг не сдалось.

— Заткнись…

— Не в обиду, Мила.

— Да поняла я! Выруби свой нос хотя бы сейчас…

— Если бы я мог!

Конечно, я хотела влюбиться, конечно, мне это было нужно куда больше, чем какому-то пацану девятнадцати лет! Вот клубок и закрутился, сначала моя больная голова напиталась этой проклятой любовью, потом приложился мой сарафан, потом включились его приметы, а оно уже, глядь, и взаимно, ведь моя душа требовала! Будь проклята эта петрушка! Да можно сказать, что я приворожила его магией его же родового кафтана, но если бы не суеверия, так далеко оно бы оно все равно не зашло, а значит мы оба виноваты. Я хотела любви, пусть и под сиреневыми стимулами, он искренне верил, что это она, вот и получай, что заказывали.

Тихомир заерзал, поджал ноги и начал сопеть с утроенной силой:

— Ты сказала кому-нибудь?..

— Шутишь? Нет еще, и хорошо, иначе мои братья уже бы тебя закапывали, — и повезло вякнуть не успела! — А твоя семья как, очень обрадовалась?

— Я не сказал…

— П-почему?

— Не хочу, — парень рыкнул и нахохлился. — У меня очень строгий отец. Если он узнает, что мои суеверия уже срабатывают на других, причем аж до “средней” тяжести, он меня по голове не погладит. И это в лучшем случае.

— Ну не убьет же он тебя. Он ведь твой отец.

Тихомир потрепал себя по волосам и бегло на меня глянул:

— Не убьет, — усмехнулся он. — Но приятного мало. Ты его, кстати, знаешь.

— Да ну?..

— Да. Он наш главный тренер. Главный тренер Молотов. И если он узнает, что мой “подъем ни с той ноги” может сказаться на команде, я вылечу из нее быстрее, чем успею оправдаться.

Я вытаращилась и не могла рта закрыть. Этот суровый богатырских размеров мужик его отец?! И почему он мне раньше не сказал?!