Хорошая работа

Лодж Дэвид

Может, он и прав. У бабушки в Истоне туалет был на улице. Вот уж куда не пойдешь без крайней нужды, особенно зимой. Их семья в те годы стояла на социальной лестнице на ступеньку выше бабушки, и в их доме туалет был внутри: маленькая темная комнатка на лестнице между двумя этажами, в которой всегда немножко попахивало, сколько бы мама ни выливала в унитаз «Санилава» или «Деттола». Вик отчетливо помнит тот желтоватый керамический унитаз с наклейкой фирмы «Челленджер», широкое лакированное деревянное сиденье, на которое было приятно садиться, потому что оно всегда теплое, и длинную цепочку, свисавшую с бачка высоко на стене. На конце цепочки болтался слегка потасканный резиновый шарик. В школьные годы Вик был склонен к запорам и, сидя на унитазе, отрабатывал удар головой, посылая шарик то в одну, то в другую сторону. Мама злилась: на краске оставались следы от резины. Сегодня Вик — гордый владелец четырех туалетов: тернового цвета, цвета авокадо,

подсолнечника и белого. Во все проведено центральное отопление. Пожалуй, это и есть самый верный показатель успеха.

Вик встает на весы. Шестьдесят три с половиной килограмма. Вполне достаточно для мужчины ростом метр шестьдесят шесть. Кое-кто говорит (Вик слышал это собственными ушами), будто он пытается компенсировать свой небольшой рост агрессивным поведением. Что ж, пусть говорят. Где бы он сейчас был без этой агрессивности? Впрочем, долго ли он продержится на своем месте — это еще вопрос. Вик смотрится в висящее над рукомойником зеркало, думая о доходах за последний месяц, о квартальном прогнозе, о годовом отчете… Он наполняет лиловую раковину горячей водой, намыливает лицо пеной для бритья из баллона с пульверизатором и начинает скоблить подбородок безопасной бритвой с лезвием «Уилкинсон». Вик свято верует в то, что необходимо покупать все английское, и частенько ругается со старшим сыном, Реймондом, который предпочитает одноразовые пластмассовые станки французского производства. Впрочем, это далеко не единственный камень преткновения. Главная причина их разногласий кроется в том, что они редко видятся: когда Вик уходит на работу, Реймонд всегда спит, а когда отец возвращается, сына не бывает дома.

Виктор стирает со щек остатки пены и оценивающе проводит пальцами по выбритой коже. Из зеркала на него смотрят темно-карие глаза. Кто я такой?

Он обхватывает раковину, наклоняется вперед и изучает квадрат своего лица, бледного под темно-каштановыми волосами, тронутыми сединой. Две вертикальные глубокие морщины на лбу словно прикрепляют к лицу прямой нос. Ровная линия рта, квадратный подбородок. Ты знаешь, кто ты такой: в личном деле все записано.

Уилкокс, Виктор Юджин. Дата рождения: 19 октября 1940 г. Место рождения: Истон, Раммидж, Англия. Образование: начальная школа «Эндуэл Роад», Истон; Истонская грамматическая школа для мальчиков; Колледж новейших технологий, Раммидж. Степень магистра: 1964, Англия. Семейное положение: женат (Марджори Флоренс Коулмен, 1964). Дети: Реймонд (род. 1966), Сандра (род. 1969), Гэри (род. 1972). Опыт работы: 1962–64: стажер, Вангард Инжениринг; 1964–66: младший инженер производственного отдела, Вангард Инжениринг; 1966–70: ведущий инженер, Вангард Инжениринг; 1970–74: начальник производственного отдела, Вангард Инжениринг; 1974–78: производственный директор, Льюис энд Арбакл Лимитед; 1978–80: производственный директор, Рамкол Кастингс; 1980–85: исполнительный директор, Рамкол Кастингс. Занимаемая должность в настоящее время: исполнительный директор, Дж. Принглс и Сыновья Кастинг энд Дженерал Инжениринг.

Вот кто я такой.

Вик корчит рожи собственному отражению в зеркале: возьми себя в руки и давай как-нибудь без личностного кризиса. Должен же кто-нибудь в семье зарабатывать на жизнь.

Он натягивает банный халат, который висит на двери ванной, гасит свет и бесшумно возвращается в полутемную спальню. Марджори уже разбужена журчанием воды в унитазе.

— Это ты? — сонно бормочет она и, не дождавшись ответа, продолжает: — Я сейчас спущусь.

— Не спеши, — отвечает Вик. Честнее было бы сказать «не надо», потому что утром он предпочитает хозяйничать на кухне в одиночестве, готовить себе легкий завтрак и наслаждаться первой сигаретой, пока его никто не дергает. Но Марджори вбила себе в голову, что обязана хотя бы символически появиться внизу до того, как муж уйдет на работу. Вик понимает и одобряет этот порыв. Его мама всегда вставала первая, провожала мужа и сына — одного на работу, другого в колледж — и придерживалась этой традиции до самой своей смерти.

Когда Вик спускается по лестнице, внизу раздается пронзительный электронный писк. Протянутый под ковром шнур замкнул сигнализацию, установленную на случай ограбления. Невероятно — Реймонд не забыл включить ее, когда вернулся домой бог знает в котором часу. Вик идет к пульту возле входной двери, набирает код и обезвреживает бездушное устройство. На это у него есть всего пятнадцать секунд, по истечении которых писк перерастет в визг и завоет сирена на крыльце. Такие системы сигнализации есть у всех соседей, и Вик считает, что они действительно необходимы из-за участившихся случаев дерзких ограблений. Но та система, которую они унаследовали от предыдущих владельцев

дома, с ее магнитными контактами, инфракрасными лучами, датчиками давления и кнопками сигнала тревоги, по мнению Вика, чрезмерно сложна. Чтобы включить ее, ложась спать, нужно потратить битых пять минут. А если вдруг среди ночи приходится спускаться, нужно ее отключать, после чего запускать снова. «Богатые тоже плачут», — усмехнулся Реймонд, когда Вик однажды на это посетовал. Реймонд презирает богатство своих родителей, что не мешает ему наслаждаться его благами и удобствами: бесплатным центральным отоплением, бесперебойной подачей горячей воды, стиральной машиной, маминым автомобилем, телевизором, видеомагнитофоном, стереосистемой и всем прочим. У Вика поднимается давление при мысли о старшем сыне, который четыре месяца назад бросил университет и до сих пор ничем не занимается. В данный момент он спит сном младенца, совершенно голый, если не считать золотой серьги в ухе, — отсыпается после ночной попойки. Вик раздраженно трясет головой, чтобы вытряхнуть из нее этот образ.

Вик открывает первую из двух входных дверей и смотрит на половик. Пусто. Или почтальон запаздывает, или из-за забастовки газет не будет вовсе. Инфракрасная лампочка подмигивает ему горящим глазом, когда он выходит на террасу в поисках какого-нибудь чтива. Пол и мебель завалены расчлененными телами «Мейл он Санди» и «Санди Таймс». Вик берет раздел о бизнесе из «Таймс» и идет с ним на кухню. Пока закипает чайник, он бегло просматривает первую страницу. В глаза бросается заголовок: «Мечты о доходах меркнут, а Лоусон все раздумывает».

«Найджел Лоусон, министр финансов, провел в эти выходные закрытое совещание с сотрудниками Казначейства, на котором была дана оценка угрозе его экономической стратегии, вызванная повышением процентных ставок и резким подъемом уровня безработицы».

Так, что еще новенького?

Закипает чайник. Вик заваривает крепкий чай, опускает в тостер два кусочка белого хлеба и поднимает жалюзи на кухонном окне, чтобы выглянуть в сад. Серое неприветливое утро, без признаков заморозков. По лужайке скачут белки, словно пушистые мячики. Напыщенные сороки бродят от одной клумбы к другой и жадно пожирают червяков, которые оказались на поверхности после вчерашнего вскапывания земли. На почтительном расстоянии от сорок прыгают дрозды, воробьи, малиновки и прочие птахи, чьих названий Вик не знает. Все эти существа чувствуют себя в его саду, как дома, хотя до центра города всего километра три. Однажды утром, совсем недавно, из этого самого окна он видел проходившую мимо лисицу. Вик постучал в стекло. Лисица остановилась и на мгновение повернула голову в его сторону, как будто спрашивая «Тебе чего?», а потом неторопливо пошла дальше, помахивая пушистым хвостом. Вик давно пришел к выводу, что английская дикая природа поумнела и перебралась в город, где прожить существенно легче. Здесь нет мышеловок, пестицидов, охотников и спортсменов, зато полным-полно набитых всякой снедью мусорных баков и домохозяек наподобие Марджори — мягкосердечных (или с размягчением мозга), которые выбрасывают объедки прямо в сад, обеспечивая зверье бесплатным питанием. Природа переселилась поближе к людям, чтобы жить за их счет.

Вик уже съедает два тоста и приканчивает третью чашку чая с первой утренней сигаретой, когда в кухню шаркающей походкой входит Марджори. Она в халате и шлепанцах, бигуди обмотаны платком, круглое бледное лицо припухло от сна. В руках у нее только что полученная «Дейли Мейл».

— Куришь, — говорит она покладисто и в то же время укоризненно, заменяя одним-единственным словом долгий, хорошо знакомый им обоим спор. Вместо не менее хорошо знакомого возражения Вик что-то бурчит и смотрит на кухонные часы.

— Не пора ли Сандре и Гэри вставать? На Реймонда я не стану тратить силы.

— Гэри сегодня не идет в школу. У учителей забастовка.

— Что? — возмущенно переспрашивает Вик, и его злость на учителей каким-то образом проецируется на Марджори.

— Это профессиональное действие, или как они там его называют?.. В пятницу Гэри принес уведомление.

— Ты хочешь сказать «профессиональное бездействие»? Ты заметила, что учителя никогда не стоят в пикетах, под дождем или на морозе? Они отсиживаются в теплых учительских и что-нибудь жуют, а дети тем временем остаются дома — валять дурака и хулиганить. Это не называется действием. И это не профессионализм. Только устраивают шумиху и говорят красивые слова.

— Ну… — успокаивающе произносит Марджори.

— А Сандра? В ее колледже тоже «профессиональное действие»?

— Нет, просто мы идем к врачу.

— Что там у нее случилось?

Зевнув, Марджори уклончиво отвечает:

— Ничего серьезного.

— А почему она не может пойти сама? В семнадцать лет девица должна быть в состоянии сходить к врачу, чтобы ее при этом не вели за ручку.

— Я не пойду в кабинет, если она меня не позовет. Просто подожду.

Вик с подозрением смотрит на жену.