Хорошее настроение (сборник)
Шрифт:
– Ты меня любишь? – вдруг спросила Полина, когда мы прошли паспортный контроль.
– Глупый вопрос. Как будто у меня есть варианты ответа, – улыбнулся я и машинально погладил Юльку по голове. Вот кого я люблю, Юльку – папину малышку, Юльку – папино солнышко!
Странно, почему Железного Феликса вдруг потянуло на лирику? Неужели Полина, человек далеко не такой тонкой душевной организации, как я, тоже нервничает?.. Моя ответная улыбка получилось немного пренебрежительной – я не выношу разговоров о любви. О любви лучше всех сказал… не помню, кто именно, но сказал он так: «Смысл любви состоит в том, чтобы с трудом отыскать
– Я вернулся в мой город, знакомый до слез, – сказал я, – ты понимаешь, что я шесть лет не был дома?!
– Возьми тележку, – велела Полина. – Пятнадцать. Лично я не была здесь пятнадцать лет. В два с половиной раза больше.
Ну вот, так всегда. У Полины всегда всего больше. И ей всегда больше всех надо – в прямом смысле. Она даже в самолете просит сразу два стакана воды. Если бы это было возможно, у нее было бы два паспорта, а лучше три. Еще у Полины всегда все лучше всех, все хуже всех, все сложнее, чем у всех. Она не виновата, что все время сравнивает, – такова ее натура. Полина даже в ресторане, прежде чем начать есть, бросает быстрый взгляд на мою тарелку и сравнивает – ее кусок мяса больше, чем мой, – тогда хорошо, меньше – плохо.
Уже через несколько минут пребывания на родине нас обхамил таможенник. Но тут дело не в стране. Русский, пахнущий потом, таможенник ничуть не хуже и не лучше своего черного американского собрата, безудержное хамство и дурной запах и там, и здесь…
– Полина?.. – позвал я. – Этот мир, как и тот, полностью прогнил, не осталось ни капли интеллигентности, добродушия… Единственное доброе и светлое, что осталось в мире, – это я. Ты как считаешь?
Полина промолчала.
– Юля, скажи маме, что я шучу, – настаивал я.
– Джулия, скажи папе «ха-ха-ха», – отозвалась Полина.
Не подумайте, что мы ругаемся, просто это наш стиль.
Приходится самому смеяться собственным шуткам. ЖФ (Железный Ф, сокращенно) раньше хохотала, до икоты, а последнее время (интересно, когда же это началось?) не реагирует ничем, кроме раздражения, как будто у нее выключился механизм, отвечающий за чувство юмора. Меня спасает только то, что я удивительно, на редкость остроумный, такой, что даже самого себя могу рассмешить. Приятно шутить с умным, понимающим тебя до самого донышка человеком – самому себе пошутить, самому себе посмеяться…
– Приятно, когда тебя встречает «мерседес» с водителем и охранником, – довольно протянула Полина.
Это Полинина «принимающая сторона» расщедрилась и пускает пыль в глаза. Предложили ей на выбор «мерседес» или «ниссан», она выбрала «мерседес».
– Ты тянешься к красивой жизни, Полина, а у твоего охранника лысина и кривой нос, – прошептал я.
Для Полины наш визит в Россию – супершаг в ее карьере, а для меня, для меня?!
Я знаю, я чувствую, что этот мой приезд – точка бифуркации. В теории нелинейной динамики «бифуркация» означает момент в эволюции системы, когда ее устойчивое, предсказуемое развитие заканчивается и она вступает в период поиска нового направления развития. Перед системой возникают несколько альтернативных сценариев развития, или образов будущего. Так и для меня – жить по-старому я уже не хочу, а как жить по-новому, еще непонятно.
…Да, я приехал сюда при Полине – как муж, при Юльке – как папа, вернее, как мама. Но я же сам этого хотел.
– Как ты думаешь, – спросила Полина, – я смогу завтра же найти приличный jym?
– Ты всегда завтра же найдешь все, что тебе нужно, – заверил я, – как мать говорю и как женщина…
Опять приходится шутить самому с собой!..
Волнуюсь. Нервничаю. Бедный Макс, бедный маленький Мук…
…Квартира, которую для нас сняли, – у Техноложки, на Верейской. Это было мое условие – до Америки, в той, другой жизни я жил на Верейской. А Железному Феликсу было все равно, где жить, он же железный… Интересно, жива ли Дора, – она так классно варила кофе, вся округа годами ходила к ней в угловое кафе, это называлось «выпить кофе у Доры».
Я попросил водителя сделать крюк и проехать по Фонтанке до Летнего сада… Принесла случайная молва милые ненужные слова, Летний сад, Фонтанка и Нева… Когда мы проезжали Аничков мост, у меня защемило сердце… На Аничковом мосту я мальчишкой в воду плевал, а подростком целовался… Невский здесь – розовый и пахнет осенним дождем, моей юностью…
– Какой ты сентиментальный, подумаешь, Аничков мост! – обидно фыркнула Полина.
Скривила губы презрительно – грязно, бумажки летают… Грязно ей, видите ли… Бумажки ей, видите ли, летают…
– Ты что же, Питер не любишь?! – попенял я Полине.
– Не люблю, – ласково согласилась она, глядя на Невский, – я не хочу жить в Питере, я хочу жить в Америке.
В Полининых словах есть незамысловатая логика. Любить означает хотеть. Когда мы говорим «я люблю рыбу», мы же не имеем в виду, что мы любуемся ее привлекательным телом и чудными душевными качествами. Мы имеем в виду, что хотим ее съесть. Когда мы что-нибудь любим, мы хотим это использовать. А если мы любим человека – нам нравится его тело и душа, и мы хотим их использовать. А чтобы ему самому было хорошо, это нам по фигу.
– Некрасиво, матушка, это же наша родина… Ты хоть и Железный Феликс без сантиментов, а все же коренная ленинградка, – сказал я.
Иногда Полина обижается за Железного Феликса, а иногда нет, в зависимости от настроения. Сейчас – надулась, молчит, думает. Знаю я ее думы – в который раз как маньяк пересчитывает свои доходы. За эти полгода, что мы проведем в Питере, Полина получит кроме своей зарплаты стопроцентный бонус – конечно, при удачном завершении сделки. Ее зарплата – сто шестьдесят тысяч долларов. Стопроцентный бонус – это еще сто шестьдесят тысяч долларов. За этот год Полина получит триста двадцать тысяч.
Могу поручиться, что именно эти расчеты она сейчас и производит в уме: наш дом, то есть ее дом, стоит двести пятьдесят тысяч. За дом нужно выплачивать двадцать пять лет, мortgage – тысяча триста в месяц – из зарплаты. Пенсионный план 401К – из зарплаты. Ее долги за учебу – было сорок тысяч, сейчас осталось двенадцать – из зарплаты. Страховка – Полина тратит двести долларов в месяц, чтобы, если она умрет, я мог выплатить за дом и Джулия не осталась на улице. Мебель в кредит, две машины в кредит.