Хорошее укромное местечко (сборник)
Шрифт:
— Не надо меня ненавидеть, — произнесла она голосом, который он так хорошо знал, голосом, так непохожим на грудной тембр Лигейи. — Пожалуйста.
— Как я могу тебя ненавидеть? Но я не… Зачем? Зачем маска? Что происходит?
— Я просто устала от дружеского обращения, Алан, — cлезы катились из уголков её глаз. Они проделывали серебристые дорожки на щеках. — День за днём. Ты никогда… Я не твой приятель. Я никогда не хотела твоим приятелем. Наверное, я от этого немножко тронулась умом,
— Тронулась — не то слово. С тобой могло что-то случиться, пока ты блуждала по ночам.
Она шмыгнула носом и вытерла слёзы.
— Я просто хотела, чтобы ты меня заметил.
— Боже, Морин.
— Я хотела показать тебе, что я женщина.
Его горло сжалось.
— Я всегда знал, что ты женщина. Но мне и в голову не приходило, что ты хочешь… иметь со мной дело. Ты никогда ничего не говорила. Ты никогда и виду не подавала.
— Я знаю, я знаю. Я хотела, но просто не могла. Но потом… Я думаю, это всё «Призрак Оперы», которого я посмотрела пару недель назад, подал мне идею. Я подумала: а что, если он не поймёт, что это я? Что если я буду незнакомкой, которую он встретит в ночи? Загадочной, привлекательной женщиной в маске. Ты же любишь ужастики, вот я и решила, что это сработает.
— Да уж, оно сработало.
— Слишком хорошо, наверное. Там в переулке, я просто не могла… позволить этому зайти далеко. Так было бы не правильно. Это не меня ты хотел. Ты хотел Лигейю. Не обычную старушку Морин.
— Она была… самой восхитительной женщиной, которую я когда-либо… Она была фантастической.
— Думаю, ты ужасно разочарован.
— Я не знаю. Наверное, да. Это была тайна, понимаешь? Неизведанное и пугающее в том, кем она была, как она могла выглядеть под маской. А теперь — это ты…
— Это всегда была я…
— Да, но…
— Это была я. Это я. Я — Лигейя.
Присев, она подняла маску и парик. Надела их и взяла Алана за руку.
— Не думаю, что это сработает.
— Нет? — спросила она низким, с придыханием голосом.
— Я знаю, что это ты.
— Знаешь?
— Конечно.
— Ты ничего не знаешь.
Аллан почувствовал, как холодок пробежал по его спине.
Она повела его по тротуару.
— Морин — мягкотелое, жалкое создание света. Я презираю её.
— Эй, брось. Ты не должна этого делать.
— Я принадлежу ночи.
— Хватит, о’кей? Я рад, что ты Морин.
— Я не Морин. Только попробуй ещё раз назвать меня этим мерзким именем.
— О, ради Бога.
Она потянула его в темноту переулка. Прижала спиной к кирпичной стене.
— Это смешно, — пробормотал он, голос его дрожал. — Давай отсюда убираться.
Она подняла его руки к своей груди. Он ощущал их, тёплые и упругие, сквозь шёлковую ткань. Она потёрла его ладони
— Ты заставляешь меня нервничать. Я хочу, чтобы ты перестала. Нам утром в понедельник придётся посмотреть друг другу в глаза.
— Ты не будешь смотреть мне в глаза, я — Лигейя.
— Перестань, мы оба знаем, что нет.
Она отпустила его запястья.
— Подними мою маску, — прошептала она.
Его сердце подпрыгнуло.
— Зачем?
— Увидишь.
— Мне не нужно видеть. Я знаю кто ты.
— Тогда почему ты боишься поднять маску?
— Ты уже снимала её.
— То было на свету. Я — женщина ночи.
Он попробовал рассмеяться.
— У тебя здорово получается. Но я думаю, нам следует идти.
— Я показала тебе Морин. Я не позволила тебе увидеть Лигею. Истинное лицо Лигеи избегает света. Но ты можешь взглянуть на него сейчас, если наберёшься смелости.
— Я не боюсь.
— Тогда подними маску.
Он посмотрел на ткань, скрывающую её лицо, пытаясь разглядеть её глаза и рот за чёрными прорезями.
— Я знаю, что это ты, — пробормотал он.
Он подумал: Что, если нет?
Нелепость. Безумие.
Но он не смог заставить себя поднять маску.
— Кто я? — спросила она, дыхание шевелило маску.
— Лигейя.
— Да-а-а-а, — oна прижала его к себе.
Они обнимались, целовались, задыхались, извивались, лаская и исследуя друг друга. Она вздрогнула, когда он коснулся ссадины на её плече. Он прошептал «прости» в её влажные уста. Затем он оказался на спине на асфальте. Морин уселась на него верхом, обнажённая до талии. Когда он сжал её грудь, она опустилась вниз, нанизываясь на него.
После, она легла на него сверху и поцеловала через отверстие в маске.
Он вздохнул. Он знал Морин три года. Три года потеряно, — подумал он. — Как много упущено.
— Я должна теперь тебя оставить, — прошептала она.
— Нет, я провожу тебя до дома. Или мы можем пойти ко мне в квартиру.
— Не сегодня, мой дорогой, — oна поднялась, и Аллан вздохнул от чувства потери, когда она соскользнула с него. Встав, она подняла верх своего платья и натянула бретельки. — Прощай, — oна отвернулась.
— Эй! Не уходи!
Она убежала из переулка.
Утром в понедельник. Аллан постучался в дверь класса Морин за десять минут до начала первой пары.
— Войдите.
Он зашёл. Она отодвинула стул и встала, улыбаясь. На ней был жёлтый сарафан. Она была ослепительна. Её вид заставил сердце Аллана припустить галопом. Как он мог знать её так долго, и не понимать, насколько она прекрасна?
Её ярко-зелёные глаза наблюдали за ним, пока он приближался к столу.