Хорошее время, чтобы умереть
Шрифт:
– И за что она о нем так нелестно?
– А у него, видишь ли, нет высшего образования, не сподобился, так сказать…
– А сама Ягудина?
– Ну как же! Медицинский институт. Даже, говорят, чуть ли не с отличием закончила, большие надежды подавала, но из-за своего вредного склочного характера… Короче, обиделась, что не ее оставили в аспирантуре при кафедре инфекционных болезней, разругалась там со всеми в пух и прах и всем врагам назло пошла работать простым лаборантом в лабораторию санэпидемстанции.
– Может, надеялась выбиться со временем
– Кто теперь скажет, на что она там надеялась?! Факт остается фактом – проработала наша покойница в этой лаборатории сорок лет за смешную зарплату и вышла на пенсию – нищенскую, заметь, пенсию – без всяких званий и почета.
– Адресок санэпидемстанции?
Андрюша порылся в бумагах и продиктовал мне адрес.
– Так что там с «недоумком» и «бездарью»? – спросила я и записала у себя: «№ 2. Белохвостиков Валерий Павлович, муж сестры, водитель».
– Ничего.
– Как? Совсем ничего?
– Они были врагами, и все об этом знают. Он давно перестал поддерживать с ней хоть какие-то отношения, на свой порог даже не пускал. Это после того, как она в очередной раз назвала его нехорошим словом и закатила ему скандал. Кстати, этот «недоумок» долгие годы работал водителем директора музея – того, где, уже будучи пенсионеркой, до сих пор трудится его супруга-искусствовед. Там они и познакомились более сорока пяти лет назад…
– Романтическая история.
– Зря усмехаешься. Простой водила и искусствовед – крайне редкое сочетание.
– Согласна. Только, Андрюша, с чего ты взял, что я усмехаюсь? Наоборот, восторгаюсь: если такие разные люди столько лет прожили вместе – право, это достойно уважения! Думаю, муж сестры – человек порядочный и интеллигентный, несмотря на отсутствие образования.
– Да, на меня он произвел приятное впечатление. – Андрей достал из пакета последний пирожок, рассмотрел его со всех сторон и протянул мне. Я отрицательно мотнула головой, и Андрей с удовольствием вонзил в пирожок зубы.
– Но его ты тоже подозреваешь?
– Когда будешь разговаривать с ним сама, поймешь…
– А сколько ему лет?
– Он на пенсии, ему за семьдесят, и, в отличие от супруги, не работает. Но выглядит на все сто. Между прочим, ведет здоровый образ жизни: не пьет, не курит, по утрам делает зарядку на балконе. У него старенький «москвичонок», практически раритет. Дедок на нем на дачу ездит. Ну а дача – сама понимаешь: природа, костерок, шашлычок…
– Шампура, – поддакнула я, делая у себя в записях пометку.
– Да, именно что шампура! Потому мы и его взяли на заметку. – Андрей встал, чтобы подлить себе чая. – Ведь эксперт сказал, что орудием убийства мог быть и шампур или длинное не очень тонкое лезвие.
– Кстати, орудие убийства так и не нашли?
– Нет.
– А у меня дома тоже есть шампура, – созналась я. – Но у меня – алиби!
– Шутить изволите, Татьяна Батьковна? А мне вот не до шуток. Начальство рвет и мечет: найдите скорее мерзавца, воткнувшего бабушке железку в
– Двое взрослых детей? – уточнила я, делая в записях пометку. – Один из этих детей и есть ваш главный подозреваемый и задержанный?
– Ага. Старший, Роман.
– И за что же ему выпала такая честь?
– Подожди, перейдем и к нему. А пока – более подробно о Сергее Валерьевиче…
В это время раздался телефонный звонок, и Андрей нехотя поднял трубку. Лицо его тут же скривилось, как от зубной боли. Он протянул мне лист бумаги, на, мол, читай пока, чтобы время зря не терять. Я пробежала глазами документ – это было заключение патологоанатома о смерти. Если опустить мудреные медицинские термины, суть заключения сводилась к тому, что тот «острый предмет, которым был нанесен удар в левую глазницу пострадавшей, и вызвал ее смерть, практически мгновенную». «Колотая рана… Обильное кровотечение… Повреждение мозга… Смерть наступила предположительно между десятью и десятью тридцатью часами утра…» Я вернула документ на место. Между тем Андрей закончил свой недолгий разговор и буквально бросил трубку на аппарат.
– Черт! Татьяна, давай закругляться быстрее, а то сейчас сюда заявится этот… этот… – Андрей с грохотом поставил на стол свой бокал и побарабанил пальцами по столу. – Итак, на чем мы с тобой остановились?
– На Сергее Валерьевиче, сыне искусствоведа и водителя.
– Ага. Он у нас – архитектор, как я сказал, работает в проектной организации. Продвинутый дядя: освоил компьютерную графику, делает проекты зданий с ее помощью. Со своей тетушкой, нашей пострадавшей, давно не общался, но все равно жутко ненавидел ее.
– А этот-то за что?
– Я же сказал, она на него, еще маленького, наговаривала всякие гадости родителям: то он своровал ее заколку, то после его ухода у нее обнаружилась пропажа денег из кошелька или маленькой фарфоровой статуэтки… Мальчик терпел-терпел наговоры, а потом просто перестал ходить к тетке, а когда она – изредка – появлялась в доме его родителей, он прятался или убегал из дома…
– Да, ну и тетушка! Это просто счастье, что у меня нет таких родственничков. А чем подозрителен этот продвинутый архитектор, кроме ненависти к сестре матери?
– Сергей Валерьевич, видишь ли, в тот день взял на работе отгул. Отпросился, а внятно объяснить причину отсутствия на рабочем месте не может.
– И поэтому вы его подозреваете?
– Тань, его тетка столько грязи вылила на всю его семью, что человек мог и не сдержаться. Сама знаешь, как оно бывает: терпит-терпит человек, носит-носит в себе обиду, которая разъедает его изнутри, жить спокойно не дает, а потом ка-ак…
– Так, с племянником тоже все ясно, будем работать, – я сделала очередную пометку в записях. – Что там с Романом?