Хорошие девочки плачут молча
Шрифт:
— Я с тобой никуда не пойду. Пусти! — твёрдо сказала я, черпая на дне отчаяния и мрачных мыслей о том, что я испорчу ему жизнь, силы.
Да, именно испорчу! Он мечтал о сыне, у меня не будет никого. И ЭКО противопоказано. Яйцеклетку не получить без риска сдохнуть от рака.
Выход только один: оставить его в покое. Не быть оковами на ногах, ножницами, подрезающими крылья.
— Пойдёшь, Марго. Всегда шла и теперь пойдёшь!
Хватка усилилась, теперь это были оковы, цепи, приковывающие нас
— Мне надо на работу. Перерыв скоро закончится.
— Не сегодня. У меня мало времени, и я не собираюсь тратить его на ожидание.
Когда Михаил говорил вот так, твёрдо и прямо, безо всяких расшаркиваний и заботе о желании других, это означало, что он всё равно своего добьётся.
Но я боялась нашего предстоящего разговора, поэтому сделала последнюю попытку, похожую на писк выпавшего из гнезда птенца.
— Пусти! — почти прошептала я, чувствуя, как задыхаюсь. Как ноги делают шаг навстречу тому, кого я ждала.
Неправда, что я о нём забыла. Неправдой были все клятвы, принесённые отцу в том, что мы с Михаилом никогда не останемся больше наедине. Всё оказалось ложью и фальшей.
Всё, кроме моей любви к нему.
К тому, кто сейчас смотрел на меня так, что хотелось вжать голову в плечи и говорить тихо, почти без голоса, одними губами шептать заранее придуманные, лживые фразы.
— Неужели ты думал, что я всерьёз полюблю тебя? Это была моя прихоть. Ты столько лет не замечал меня, вот я и решила доказать, что могу обратить на тебя своё внимание.
Он молчал и просто повёл меня за собой.
— Куда мы идём?
— К тебе, — ответил он кратко и не обернулся.
— Я не хочу быть с тобой.
Я чувствовала, что причиняю ему боль. Она отзывалась и в моём сердце, была готова пролиться слезами, которые я тщательно сдерживала, перейдя почти на истеричный тон.
Меня, которую всегда волновало то впечатление, что я произвожу на окружающих, сейчас совсем не заботило, что я кричу на улице и при этом покорно плетусь следом, время от времени спотыкаясь и оглядываясь.
— Ты слышишь меня?
Я почти поравнялась с ним, хотела заглянуть в глаза, чтобы понять, почему он приехал. Из чувства долга, потому что хотел знать точную причину моего бегства, чтобы закрыть эту страницу раз и навсегда? Или потому что скучал?
Всё же остальное, даже моя потеря, отошло сейчас на второй план. Поблёкло, спряталось за туманной дымкой.
Он не взглянул на меня, я видела лишь узкую полоску его рта, жёсткую линию, от края которой вниз залегла глубокая морщинка.
Михаил поймал такси, заставил меня назвать водителю адрес и всю дорогу молчал. Он посадил меня на заднее сиденье, а сам сел рядом с шофёром. Мы оба молчали, я лишь поспешно набрала номер начальника, чтобы сказать, что заболела и срочно уехала домой.
По
Сейчас мир сузился до размеров жёлтой машины, везущей нас обоих туда, где никто не помешает разговору. Нашему общению, прерванному на самом пике. Тогда мы строили планы и были счастливы, веря в их осуществление.
Думала я и о том, что теперь придётся всё рассказать. Я просто не смогу смолчать, начну плакать и каяться. И он поймёт, но я всё равно буду стоять на своём: нет у нас будущего. В лучшем случае только настоящее. Запутанное, безрадостное, торопливое, шаткое.
Я боялась его, этого сегодня. Ехала и смотрела на профиль любимого мужчины, безумно опасаясь того, что произойдёт между нами и одновременно всем сердцем, до боли в напряжённых мышцах шеи желая пережить это вновь.
Есть время для страданий, значит, должна быть минута и для отдыха от них. Конечно, не счастья, нет, это уже невозможно. Для отдыха.
Машина остановилась у моего подъезда, он подал мне руку и молча повёл наверх. Точно знал этаж, мы ехали в лифте одни. И молчали.
Я кусала губы, стояла отвернувшись, первой на выход. Хотела выскочить, в два счёта открыть дверь своей квартиры и захлопнуть перед его носом. Пусть постоит и уходит.
Не выйдет. Я знала: Михаил из тех, кто доводит дело до конца. Он вернётся завтра или сделает что-нибудь, чтобы я открыла.
Звякнули ключи, я не сразу попала в замок, но всё же открыла. Распахнула дверь в чёрную неизвестность.
Понимала, что надо скорее избавиться от темноты, потянулась к выключателю, но он снова перехватил мою руку, втолкнул меня внутрь, захлопнув дверь с такой силой, что этот звук оглушил, дезориентировал.
Я почувствовала его тело, оно вжало меня в стену, заставляя раскрыться и не сметь пикнуть.
А потом он впился в мой рот, шепча в перерывах между жадными, колючими и одновременно страстными поцелуями:
— Ты никуда от меня не уйдёшь… Даже не мечтай!
Глава 9
Марго
Мы целовались долго, я почти потеряла счёт времени. Мне хотелось сначала поговорить с ним, объяснить, что всё это ничего не изменит, мы лишь будем сильнее тосковать друг по другу в разлуке.
Я буду тосковать.
Плакать и вспоминать. А потом ругать себя последними словами, что не нашла сил, чтобы остановить Михаила. Чтобы сказать, что я не могу быть его дольше, чем на одну ночь. Хотя одна ночь тоже значит очень многое, если она последняя.