Хорошие люди
Шрифт:
— Вот видишь, — не преминул заметить Вахтомин, отходя от матери и хозяйским оком оглядывая комнату. — Вот видишь, к чему привело твое легкомыслие.
— Надо что-то делать, Клавдий…
— А что делать? Завтра сяду на поезд и махну в Дементьево, к приятельнице твоей. Поймаю Стаську за ухо и приведу обратно.
— Не дерись только, за христа ради.
— Не буду, матушка, — благородно ответил Вахтомин, — успокойся. Я тот раз погорячился. Нельзя, конечно, потакать ему, но я теперь иначе сделаю. Не поймет — пусть на себя пеняет…
— Куда же ему деться…
— Юрий дома?
— Ушел футбол слушать…
— A-а… Футбол… Ну, ладно. Пусть слушает, пока каникулы.
— Купил бы ты приемник, Клавдий. Скучища в доме — хоть плачь. Иной раз и хочется концерт какой послушать, а радио нет…
«У Тамары есть приемник», — хотел сказать Вахтомин, уже и рот раскрыл, но вовремя спохватился. Спохватился, вспомнив о том, что случилось; Клавдий Сергеевич вспомнил холодные Тамарины слова и чужие ее глаза; хорошее настроение стало уходить — будто его и не было!
— Купим, — ответил он старушке и отправился в сени, хоть и не знал, что ему понадобилось там. Увидев умывальник, погремел им, побрызгал водой в лицо, вернулся в горницу, спросил: — Пожевать есть что-нибудь, матушка?
— Как же нет.
— Бывает, что и нет…
Варвара Петровна улыбнулась, лицо ее осветилось сотней мелких и глубоких морщинок.
Клавдий Сергеевич молча сел к столу, задумчиво уставился в угол. «Тамара Акимовна, как же так? — обратился он мысленно к стенке. — Что за фортель выбросили вы так неожиданно?»
— Случилось что? — мать поставила на стол вазу с хлебом.
— Ерунда, ничего такого не произошло, матушка, — ответил Клавдий Сергеевич. — Просто я раздумал жениться. Вот и вся история.
— Жениться передумал? На Тамаре-то Акимовне?
— Именно на ней. Да и наш домик нам с тобой не продать. Поэтому будем жить без изменений.
Варвара Петровна продолжала пытливо смотреть на него:
— Что произошло, Клавдий?
— Тебе чего волноваться? Повздорили — и всего дела…
Варвара Петровна всплеснула руками:
— Клавдий, ты потеряешь свой последний шанс, опомнись. Такую женщину, как Тамара Акимовна, днем с огнем не сыскать. Умная, красивая, приветливая… Не говори, что поругались. А и поругались — не вешай носа. Помиритесь!
— Не помиримся, не маленькие. И хватит об этом, матушка. Все. Баста. Пусть она себе ищет человека поинтеллигентнее, образованного… Чтоб книжки читал… Гусь свинье не товарищ… Все, матушка. Мечи щи из печи. Что там у тебя?
Утром следующего дня Клавдий Сергеевич поехал в Дементьево. Он еще издали увидел во дворе знакомого дома Павла Павловича — мужа Любови Матвеевны, заядлого садовода-любителя — и, подойдя к калитке, окликнул его. Павел Павлович обернулся, долго, не узнавая, смотрел на гостя, потом воскликнул:
— Неужели Клавдий Сергеевич?
— Он самый.
— Заходи, заходи, будь гостем.
Хозяин завел гостя в дом, усадил
— Кури, если хочешь.
— Не балуюсь. Курить — здоровью вредить…
— Само собой. Я ведь тоже… — Павел Павлович помялся. — Сейчас позову жену.
— А где она?
— У соседей с утра сидит, где ж ей быть? У такой же старухи и сидит, как сама.
— Какая же Любовь Матвеевна старуха, — любезно сказал Вахтомин. — Шестьдесят лет…
— Шестьдесят три.
— Неважно.
— Да нет, важно.
Павел Павлович пошел было к двери, но вернулся и тоже сел на табурет. С любопытством посмотрел Вахтомину в глаза:
— Если не секрет, что у вас там стряслось, в Вахтомино?
— А в чем дело? — спросил в свою очередь Клавдий Сергеевич. — Что ты имеешь в виду?
— То и имею, что вчера к нам милиция заявлялась. Участковый наш. Интересовался, где мы спрятали твоего старшего сына.
— Значит, — размышляя, спросил Клавдий Сергеевич, — Станислав у вас не появлялся?
— Зачем ему появляться здесь? Он что, действительно, сбежал из дома?
— Сбежал, подлец. Думали, что к вам подался. Тем более, что матушка моя, — тоже головы нет на плечах у человека! — помогла ему в этом. «Езжай, говорит, внучек, поживи у Любови Матвеевны в Дементьево».
— Нет, к нам он не приезжал, — повторил Павел Павлович. — Если бы он был у нас, вы бы еще вчера узнали об этом… От милиции. У них связь — будь здоров.
— Я думаю, — согласился Вахтомин.
— Сейчас Любу позову.
Вахтомин хотел уехать назад. Только теперь, узнав о том, что Станислава в Дементьево не было и нет, Вахтомин встревожился не на шутку. Если сын не поехал в Дементьево, куда же он делся? Куда мог побежать без документов и без теплой одежды? Кому он нужен? Не махнул ли с дурости в Тамбов? Самые тревожные предположения лезли Вахтомину в голову, и Клавдий Сергеевич решил первым же поездом вернуться назад. Павел Павлович и Любовь Матвеевна убеждали его остаться хотя бы до утра, погостить («Сын уже дома, небось!» или «Он вообще никуда не уезжал, у товарища переночует пару ночей да и вернется… Товарищей всех поспрашивали?..»). Последнее предположение, которое сделала Любовь Матвеевна, показалось Вахтомину не лишенным смысла. А что, — решил Клавдий Сергеевич, — вполне возможный вариант. Никуда Станислав не поехал, а сидит у какого-нибудь дружка и слушает по радио футбол.
— Что ж, Любовь Матвеевна, может, вы говорите вполне справедливые слова. Поеду утром. Когда утренний проходит здесь?
— В семь.
— Вот утренним и вернусь… — Вахтомин тыльной стороной ладони хлопнул по другой. — Какой же негодяй!
— Дети… — сказал Павел Павлович. — Успокойся, Клавдий Сергеевич. Сейчас я тебе покажу коллекцию моих открыток об освоении Северного полюса…
Клавдий Сергеевич рассматривал открытки и пил чай. В этот самый час Станислав в пригородном поезде возвращался из Тамбова домой…