Хорошие люди
Шрифт:
— Твой друг сказал уже. А я подумала: если это обязательно было нужно, взяли бы да пришли ко мне. Я бы закуски вам хорошей приготовила, у меня соленые грибочки есть.
— Вы шутите, наверно?
— Почему же? Если это обязательно надо — обмывать первую зарплату… А твой товарищ — кто он такой? Я в селе не всех знаю…
— Венька Барабанов. Станочник, как и я. Хороший человек.
— Если хороший, тогда не страшно.
Тамара Акимовна незаметно собирала на стол, водрузила в центре самовар.
— Голова болит?
— Страшно.
— Вот
Станислав по-прежнему не мог решить, шутит Тамара Акимовна или говорит всерьез. По ее улыбке можно было сделать вывод, что она разыгрывает его, но ее глаза свидетельствовали об обратном.
— Я теперь, — честно признался Станислав, — буду за километр обходить все питейные заведения.
— И правильно сделаешь.
— Вениамин сказал, что так положено — обмывать получку…
— Есть много вещей, Станислав, которые нам положено делать, но мы не делаем их. Не каждый может, например, вырастить сына, посадить дерево и написать книгу. Нам положено беречь свое здоровье, но мы не всегда думаем об этом… Пей чай. Нам или всегда некогда, или просто лень.
Станислав с жадностью сделал большой глоток, обжегся, но испытал все же приятное ощущение, когда горечь и сухость ушли изо рта.
— Я дурак.
— Не казнись! Ты уже наказан. Главное, что все теперь позади. И теперь ты знаешь, что к чему.
— Знаю… Тамара Акимовна, у вас часы есть?
— Сейчас два часа.
— Ночи?! — ужаснулся Станислав и добавил тихо: — Конечно, ночи… — Он посмотрел на окно, словно хотел лишний раз убедиться в том, что на дворе ночь. — Мне нужно шагать.
— Куда?
— Домой, куда же еще… Отец, наверно, думает, что я снова сбежал. По всему свету ищет…
— Не ищет. Варвара Петровна присылала Юру… Я ему сказала, что ты ночуешь у меня.
Станиславу нравилось сидеть в этой уютной комнате, беседовать с Тамарой Акимовной, Пить чай с вареньем. Станислав не сразу даже вспомнил о том, что ему надо добираться до Вахтомино. Вспомнив об этом, он почувствовал, что ему совсем не хочется уходить отсюда.
Тамара Акимовна словно читала его мысли. Она сказала:
— До завтра, впрочем, еще далеко, поэтому спокойно пей чай и ложись спать.
— А отец?
— Я ж говорю: Юра прибегал. И вообще все всё знают. Успокойся. — Она повторила: — Все позади. Я надеюсь, что Клавдий Сергеевич тебя не тронет.
— Пусть только попробует.
Станиславу было легко разговаривать с Тамарой Акимовной. К концу беседы с ней он уже воспринимал эту женщину так же просто, как, скажем, Веньку Барабанова. Тамара Акимовна могла бы стать хорошим другом.
— Может, я все же пойду? Я вас стесню…
— Не выдумывай! Ложись и спи. Тебе утром в первую смену? Вот и спи. Скоро вставать…
Ночь продолжалась.
Станислав лег спать на той же самой кровати, на которой он обнаружил себя после пьянки с Вениамином Барабановым в железнодорожном буфете. Лежал и долго не мог уснуть, стараясь вспомнить, что было после того, как они покинули буфет. Но ничего вспомнить
В восемь часов утра Станислав стоял у станка и хмуро смотрел на груду заготовок, которые надо было обработать до обеденного перерыва.
— Настраиваешься?
Это был сменный мастер Вадим Кирьянович Рожков. Он улыбался, но — странное дело! — улыбка не могла смягчить серьезного выражения его глаз.
— Настраиваюсь вот, — ответил Станислав.
— Трудно, наверно?
— Почему вы так думаете?
— Ну как же… После праздника первой зарплаты… Да? Село у нас маленькое…
Станислав удивился: как быстро распространяются вести!
— Село маленькое, — повторил Рожков. — Чего бы ни случилось, все становится известно. Может, тебе сегодня лучше отдохнуть, а, Стас?
— Почему?
— Работать трудно будет.
Станислав пожал плечами.
— Это не работа. Это пустяк. И я не люблю отдыхать…
— Ну, смотри…
Рожков — высокий, сутулый — пошел по цеху, и Станислав Вахтомин смотрел мастеру в спину, стараясь справиться с угрызениями совести, которые снова дали знать о себе. Вздохнув, Станислав нагнулся и взял в руки первую заготовку из тех, которые надо было до обеда пропустить через рейсмус.
Станиславу еще не удалось переговорить с другом, который манипулировал у долбежного станка; Венька только раз, обернувшись, кивнул головой в знак приветствия и показал часы на руке, и постучал по ним пальцем, давая понять, что поговорить можно будет в обеденный перерыв. Станислав знал, что Веньку Барабанова нельзя оторвать от работы, что Барабанов очень долго раскачивается в начале смены, очень долго изучает чертеж (если операция сложная), очень долго складывает у станка заготовки, чтобы они всегда были под рукой; потом Барабанов включает станок и работает, не отвлекаясь, до обеденного перерыва.
До обеденного перерыва Станислав успел передумать о многом: о Тамаре Акимовне — она все больше и больше очаровывала его; об отце, который наверняка устроит сегодня скандал; о Веньке Барабанове (думал и смотрел на него); о Марине Фабрициевой, которая сказала ему что-то важное, но он не помнил, что именно. Станислав был уверен, что Марина действительно произнесла какие-то важные слова… Что же Марина Фабрициева сказала Станиславу Вахтомину?
В обеденный перерыв Вениамин Барабанов рассказывал:
— Ты опьянел почти мгновенно…
— Я никогда раньше не пил, — нашел нужным объяснить он.
— Потом ты стал много говорить.
— Надеюсь, не матерился?
— Обошлось без этого.
— Мне все время кажется, — сказал Станислав, надеясь, что получит отрицательный ответ, — что к нам подходила… буфетчица.
— С ней ты больше всего и говорил.
— О чем? — упавшим голосом спросил Станислав.
— Марина тебя узнала, подошла и поздоровалась. А ты решил выпить с ней на брудершафт и все допытывался, как ее имя-отчество.