Хороший индеец
Шрифт:
– Ну что ж, - решительно начал он.
– Я не знаю ваших планов, но этот номер не пройдет. Более ста лет назад во всем мире были урегулированы все затруднения с национальными меньшинствами. Мировое общественное мнение приобрело такую силу, что с ним не могла не считаться ни одна держава на нашей планете. Соединенные Штаты, в частности, пересмотрели соглашения с каждым индейским племенем. Такое урегулирование опустошило казну страны, но все оказались довольны - каждое племя, каждый член племени.
Глава министерства уставился в потолок, потом продолжил
– Насколько я помню, труднее всего было с племенем делаверов. Их оставалось только триста семьдесят пять человек, и каждому выплачено по миллиону долларов.
– Крохи!
– презрительно бросил Чарли-Лошадь.
– Простите, не понял...
– Крохи, - повторил тот.
Мортимер Доулинг многозначительно ткнул пальцем в досье:
– Когда мы пытались связаться с семинолами, то обнаружили, что их нет. Они исчезли. Остались лишь те, кто сидел у Серебряного ручья и продавал туристам сувениры из крокодиловой кожи, изготовленные в Японии, и те оказались армянами, живущими честным трудом. Семинолы вымерли.
– Мы ушли в подполье, - гордо заметил Младший.
Мортимер Доулинг уставился на него:
– Куда?
– Мы ушли в подполье, - повторил Младший.
– Мы поняли, что, чем позже подпишем соглашение, тем выгоднее оно будет для нас. Припомните историю. Все великие державы начинали с уничтожения аборигенов в тех странах, которые они завоевывали. Шло время, и их стали мучить угрызения совести. Они бросились спасать то, что осталось. Потом они сделались совсем сентиментальными. Последние из коренных жителей, которых удалось разыскать, были осыпаны такими почестями, привилегиями и должностями, какие и не снились даже гражданам страны. Возьмите англичан, новозеландцев, тасманцев, маори и швейцарцев.
Милли кашлянула:
– А что случилось с жителями Швейцарии?
– В стране оказалось так много туристов, что сами швейцарцы растворились в них. Нечто вроде нашествия Чингисхана. Орды туристов смешались с коренным населением, так что в конце концов оказалось невозможным отыскать хотя бы одного чистокровного швейцарца. Последний человек, который мог петь йодлем, умер двадцать лет назад в Берне.
Мортимер Доулинг заметил строго:
– Давайте не будем отклоняться от темы нашего разговора.
– Весь вопрос в том, - сказал Чарли-Лошадь, - что Соединенные Штаты не имеют соглашения с племенем семинолов. В отличие от других мы ни с кем не подписывали договор. Мы были уверены, что выиграем больше, если спрячемся... исчезнем... отложим подписание нашего соглашения на целое столетие.
На лбу у Доулинга снова выступила испарина.
– Я полагаю, у вас имеются доказательства, что вы являетесь чистокровными индейцами?
– робко спросил он.
– Мы планировали эту операцию целое столетие, - ответил Младший.
– Мы учли все аспекты. У вас нет никаких шансов отвертеться. Соединенные Штаты - единственное государство на Земле, которое не решило проблему с национальными меньшинствами. Вы представляете реакцию мировой общественности, когда этот вопрос
Мортимер Доулинг прохрипел:
– Передо мной договор, подготовленный сто лет назад. По нему каждый семинол должен получить сто тысяч, если откажется от притязаний.
Фулер-Бык саркастически усмехнулся. Младший и Чарли-Лошадь даже не удосужились сделать это.
– Так вот, я увеличиваю сумму. Вы получите столько, сколько получили делаверы. Миллион каждому члену племени... мужчине, женщине, ребенку.
Они безмолвно уставились на него.
– Что же вам надо?
– с отчаянием в голосе спросил глава Министерства по делам индейцев.
– Флориду, - спокойно произнес Младший.
– Флориду?!
– Флориду, - повторил он.
– Она изначально принадлежала нам, и мы не подписывали никакого договора о ее продаже.
– Вам известно, что во Флориде сегодня проживает миллиард человек? Вам известно, сколько средств граждане нашей страны вложили в полуостров Флорида за прошедшие три столетия? Один только Гаванский мост...
– Мы сделаем его платным, - довольно заметил Фулер-Бык.
– И конфискуем каждый дом, каждое апельсиновое дерево, каждый мотель в этом штате, - добавил Чарли-Лошадь.
– Я получаю Майами.
– Майами?
– не веря своим ушам, переспросил Доулинг.
– Это моя доля, - объяснил Чарли-Лошадь.
– О Боже, - вздохнул Мортимер.
– Мы заставим всех бледнолицых покинуть штат, - в довершение всего изрек Чарли-Лошадь не без удовольствия.
Мортимер Доулинг закричал:
– Повторяю, этот номер у вас не пройдет! Это невозможно!
Фулер-Бык упрямо стоял на своем:
– Если необходимо, мы поставим этот вопрос перед Организацией Соединения Наций.
– ОСН?
– простонал Мортимер.
– Тогда у нас нет ни малейшего шанса. Все страны ОСН давно покончили с колониализмом и империализмом. Эти слова превратились в ругательства.
Индейцы самодовольно улыбнулись.
Мортимер Доулинг взглянул на часы:
– Послушайте, джентльмены, не будем спешить.
– А кто спешит, - рассудительно заметил Младший.
– Этого момента мы ждали сто лет.
– Прекрасно! Не будем спешить... Подходит время ленча. Предлагаю всем вместе позавтракать. За счет дядюшки Сэма, конечно, ха... ха... ха... Это же замечательный прецедент. За пятнадцать лет службы в качестве главы этого министерства у меня впервые появилась возможность поесть за казенный счет.
Три семинола обменялись взглядами.
– А почему бы и нет, - заметил Младший.
Утром следующего дня Мортимер Доулинг открыл воспаленный глаз и простонал:
– Мисс Фулбрайт, пожалуйста, уйдите. Я умираю.
– Уберите ноги со стола. Вам самому не стыдно?
– Нет. Уходите. Мне надо отдохнуть.
– Только посмотрите на себя, - возмущенно продолжала она.
– Впервые за пятнадцать лет у вас появилась работа, и что же? Вы загубили ее. Вместо того чтобы искать решение, вы напились. Опять напились.