Хороший мальчик. Строптивая девочка
Шрифт:
— Какая ревность?! — шипит он мне.
— Не знаю! Видимо какая-то нездоровая! Иначе какого хера ты продолжаешь за мной следить? Зачем звонишь? Или всё ещё не веришь, что я умею жить без тебя?!
Говорим мы громко, но оценить это некому. Рабочий день ещё не окончен, поэтому в спальном районе было временное затишье, когда мамы и бабушки с детьми уже отгуляли своё и даже прошлись по магазинам, а все остальные ещё не успели начать свой путь домой. Короче, вокруг нас было безлюдно. Это немного пугало, особенно когда Першин смотрел на меня так… зло и обжигающе. Но я в очередной
— Сука! — пытается он схватить меня за руку, но я успеваю сделать шаг в сторону, понимая, что как-то ситуация выходит малость из-под моего контроля. И дело тут уже не в моём настрое перед Першиным. — Ты хоть понимаешь, что ты мне жизнь сломала? В Гнесинке меня тогда растоптала. Опозорила перед всеми! Мне потребовалось грёбанных два года, чтобы очистить своё имя. А ведь всё твой папаша расстарался!
— При чём тут он? — искренне удивляюсь я.
— А то, что он тогда напряг все связи и меня выперли из академии, да не просто выперли, мне теперь был закрыт путь в любое более или менее перспективное место.
Вот это удивляет. Не похоже это на моего родителя. Он вообще не имел склонности соваться в те мои дела, которые никак не были связаны с его персоной.
— Ошибаешься!
— Уж поверь, кто надо, тот донёс! Но ведь тебе этого мало, да? Унизить, растоптать.
Он на взводе. Впрочем, я слегка тоже, поэтому не особо слежу за своими словами и выпаливаю первое, что попало под язык.
— Как-то на тебя больше похоже.
Першин нервно дёргается на меня, но я пока проворней. Краем сознания понимаю, что надо уходить. Но поворачиваться к нему спиной совсем не тянет. Хотя, страх свой показывать тоже нельзя, а он уже зарождается где-то у меня в желудке, склизкой змеёй передвигаясь по моим внутренностям. Поэтому нарочито медленно достаю из кармана пачку сигарет и закуриваю. Жадно, со вкусом, демонстративно.
— Всегда догадывался, что ты лишь притворяешься бедной овцой, — усмехается он. А я только и удивляюсь, где это в нём сидело столько лет, потому что всегда культурный, приличный и обходительный Олег из моего прошлого просто не знал таких выражений. — А я ведь почти был готов простить тебя. Ты ведь за это время так ничего и не добилась. Ютилась в своей общаге, да и пряталась за спиной этого рыжего выблядка. Но две недели назад, ты опять всё разрушила!
Я вместе с дымом проглатываю все свои возмущения по поводу его замечаний про свою жизнь и Севку. Безумно хочется ответить, но я уже прекрасно осознала, что Першин очень сильно не в себе. Поэтому просто спрашиваю:
— Интересно знать как?
– А ты вспомни. У этого богатого хряка… Борисова. Я три недели обхаживал эту зазнавшуюся мразь. И если бы он согласился спонсировать мой проект, я бы такую «малышку» раскрутил. Не чета тебе и твоим трепыханиям над фоно. Весь мир бы тогда заговорил обо мне… как о продюсере. Но тут появляешься ты… Со своим хачиком, который не просто унижает меня. Но и каким-то способом заставляет Борисовова воротить нос от меня.
Наверное, кто-то из парней успел пожаловаться Виктору Мстиславовичу на неподобающее поведение одного из его гостей. Хотя это не важно. Сейчас
Потому что растерянная я успеваю пропустить очередной рывок Олега, и он хватает меня за руку, да ещё и за ту, в которой я держала сигарету. Так бы хоть можно было хорошенько притушить её об него. Но нет. Чужие пальцы до боли сжимают моё запястье и тлеющий окурок выпадывает из моей руки.
Стальные глаза наливаются кровью, или мне так только кажется. Но ненавистью они горят абсолютно точно. И он замахивается. Только я даже не жмурюсь. Напрямую смотрю в лицо Стаса, который подлетая сзади, не просто перехватывает Першинскую руку, но и выворачивает её так, что тот просто воет и от неожиданности выпускает моё запястье.
— Отойди, — зло требует Чернов. А что я? Мне дважды повторять не надо.
Пара шагов назад.
Олег громко матерится и пытается вырваться, но Стас держит крепко, ещё сильнее нагибая его перед собой. Да, это не Дамир, даже в драке действующий со всей подобающей ему обстоятельностью и неторопливостью. Стас порывист, слегка нервозен и до крайности обозлён. Пара коротких ударов по Олегу, и тот даже материться больше не может. Один в нос, другой куда-то в рёбра. Першин теперь только скулит.
Чернов с каким-то жутким удовлетворением на лице отпихивает его от себя, и Олег беспомощно падает на землю.
— Говорю один раз, — до ужаса ледяным тонов чеканит Стас. — Ещё раз увижу рядом с Верой… да даже не рядом, а вообще. Тебе будет плохо, очень плохо.
— Убьёшь? — неожиданно резво интересуется Першин, выплёвывая свои слова вместе с кровью, которая затекала ему в рот из носа.
— Зачем? — удивляется Стас, правда, всё так же холодно. — Можно и не убивать. Но что такое иметь самого крутого адвоката Москвы у себя в крёстных узнаешь обязательно.
Чернову хочется сказать что-то ещё, а может быть даже ударить, но он ничего из этого не делает. Оборачивается на меня, оценивая, что успел сделать мне Олег. Отсутствие явных повреждений, его слегка успокаивает. Поэтому он опять смотрит на тело, корчащееся в грязи.
— Я сказал. Ты услышал. Второго шанса не будет.
Теперь Стас идёт ко мне. Такой же злой, мрачный и холодной. Не совсем вежливо берёт меня за руку, правда, не больно.
— Идём, — властно велит мне, так если бы я думала сопротивляться. А я даже не думала.
Так в итоге мы и идём домой. Он впереди, раздражённо вышагивает свои практически метровые шаги и тянет меня за собой, держа за руку, и я, послушно семенящая следом.
Глава 23
Стас подобен скале, такой огромной, каменной и дико разгневанной. Почти физически ощущаю волны недовольства, расходящиеся и вибрирующие вокруг него. Без особых церемоний он запихивает меня в подъезд, лифт, квартиру… А мне хочется сжаться или подобно черепашке обзавестись собственным панцирем, вот фиг бы кто вытащил меня оттуда. Я не то чтобы боюсь оставаться с ним наедине, это же Стас, мой Стас, но мне всё равно жутко. Цепляюсь за стыдливую надежду о том, что вдруг Александр Дмитриевич ещё не уехал.