Хороший редактор

Логинов Святослав Владимирович

Долистав рукопись до этого места я «как бы даже вроде» почувствовал себя неуютно. Пришлось тихо встать, взять макет под мышку и уйти. Как издательство разбиралось с типографией — мне неведомо. Конечно, я не поехал в Киев убивать Шкляревского, это пришлось бы делать в том случае, если бы изуродованная книга вышла в свет. Но через два года, встретив Евгения Шкляревского на «Интерпрессконе», я публично дал ему пощёчину.

Единственная пощёчина полученная представителем племени редакторов-идиотов! Маловато будет…

Редакторский идиотизм тесно связан с неграмотностью. Так господин Фролёнок, редактируя мой роман «Колодезь», вздумал

подправить раскавыченную цитату из сочинений патриарха Никона. «Азбука», видите ли, православное издательство и христианин Фролёнок счёл, что патриарх недостаточно уважительно отзывается о Христе. В результате благочестивых усилий в тексте появилось такое кощунство, что в XVII веке за подобные словесы автор вполне мог скончать свои дни в монастырской темнице. Правда, в те поры не существовало редакторов, и автор сам отвечал за написанное. А кто будет отвечать ныне? Корректуры Фролёнок мне предусмотрительно не показал. Зато, вычеркнув пару абзацев и вписавши кое-что от себя, господин Фролёнок не увидел две допущенные мною ошибки. В одном месте я перепутал аршины и сажени, в результате чего получилось, что Стенька Разин утопил княжну чуть ли не на сухом месте. Кроме того, один из эпизодических персонажей — купец Кутумов сначала зовётся Михаилом, а потом — Левонтием. Это мои ошибки, и я готов претерпеть любые насмешки. Но если встать на точку зрения сторонников обязательной редактуры, то редактор был обязан найти эти ляпы и ткнуть меня носом в них. Деньги ему платят именно за это.

Да что там патриарх Никон! Работая над сборником «Страж Перевала», Фролёнок пытался отредактировать апостола Иоанна! Впрочем, в тот раз корректуру мне показали, и я сумел процитировать апостола неотредактированным.

Редакторский зуд непреодолим. Словно шкодливый пёсик, редактор-идиот обязан оставить всюду свою метку, вставить хоть словечко, даже если в договоре прямо указано, что книга публикуется в авторской редакции, даже рискуя скандалом и штрафными санкциями… Именно так поступил редактор издательства «Северо-Запад» Игорь Петрушкин. Сам Петрушкин публикуется под «изячным» псевдонимом И. Кремнёв, и о качестве его писаний говорит тот факт, что некогда Петрушкин в компании с Александром Тишининым был изгнан из семинара Бориса Стругацкого по причине полной бездарности. Сами поглядите, каким чувством слова надо обладать, чтобы всерьёз, без тени насмешки, обозвать себя любимого словосочетанием: Кремнёв-Петрушкин!

В романе «Земные пути» Петрушкиным было изменено всего одно слово: в описании волшебной несуществующей бабочки лазуритовые крылышки оказались заменены на лазурные. В тексте вместо точно выверенного слова появилась банальная красивость. Случай неприятный, но не смертельный и не стоил бы упоминания, если бы при его обсуждении господин Кремнёв-Петрушкин не сформулировал кредо редакторов-идиотов:

— Издавать нередактированные тексты — значит потакать самодурству авторов!

— То есть вы полагаете, что Пушкина и Гоголя тоже надо редактировать?

— Конечно!

— И считаете, что книги Пушкина и Гоголя улучшатся, если их отредактирует Петрушкин?

— Да.

Комментарии излишни.

Имеется ещё один забавный аспект, который следует рассмотреть в этой рубрике. Это вопрос с корректорами.

Конечно, корректор тоже человек и может ошибаться. Но почему-то только у редактора-идиота ошибки корректора сплошь и рядом оказываются фатальными. Под чутким руководством Фролёнка фраза: «Господь простит

и я прощаю», — превратилась в «Господь простил…» Тоже богохульство. Я, конечно, воинствующий атеист, но герой романа, в отличие от православного редактора, человек верующий и к богохульству не склонен. В другом месте исчезла частица «не». Впрочем, главный редактор «Азбуки» Вадим Назаров пытался уверить меня, что смысл фразы от этого ничуть не изменился. У редакторов вообще очень странные представления о смысле.

В «Земных путях», которые так рвался отредактировать Кремнёв-Петрушкин, на корректора вообще повесили всех собак. По утверждению главного редактора «Северо-Запада» господина Ивахнова «корректор не только исправляет ошибки и опечатки в тексте, но и производит элементарную стилистическую правку». Что называется — приехали! На корректора была взвалена вина за замену идиомы «выдать головой» на совершенно иную по смыслу фразу: «выдать с головой». Кроме того, мне сказали, что именно корректор посчитала нужным заменить на странице 172, первая сверху строка, слово «спросил» на «сказал».

Тут-то и разразился скандал…

Можете считать это «самодурством автора» или просто литературным экзерсисом, но работая над «Земными путями» я поставил себе целью ни разу не употребить слова «сказал». В романе, построенном на диалогах, это почти невозможно сделать. Два года я держал в уме эту задачу, вылизывал текст, подбирал замены для одного из самых употребительных слов, добивался, чтобы текст гляделся органично, не был бы ни напыщенным, ни слишком вычурным… А потом пришёл корректор и осуществил «элементарное стилистическое хамство». Вот только корректор ли? Ох, не верится мне в виноватых стрелочников!

2. ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РЕДАКТОР

Об этой разновидности редакторского племени почти не ходит баек. Как правило, профессиональные редактора люди пишущие, причём — неплохо. Кроме того, они добросовестно относятся к своим обязанностям и не станут отправлять в печать плоды редактуры, не поставив в известность автора. Разумеется, такое может позволить себе только человек владеющий словом, который не станет живописать свисающие с потолка канделябры и прочие стремительные домкраты. Но зато нервов профессиональный редактор съедает немеряно; всё, что писал М.Веллер в главе «Борьба с редактором», относится именно к грамотному литсотруднику.

Из тех редакторов, с которыми пришлось иметь дело мне, наиболее классический тип представлял бывший редактор «Северо-Запада» (ещё прежнего) — Андрей Ефремов. Вообще-то, Андрей Петрович детский писатель и очень неплохой, однако сказки кормят слабо, и он пошёл в редактора. Редактируя роман «Многорукий бог далайна», Ефремов сделал около полутора сотен исправлений и каждое из них согласовывал со мной. Вовек не забуду этой беседы…

— Так будет лучше, — отечески внушал Андрей Петрович, предлагая заменить одно слово на другое.

Это было ничуть не лучше, а просто иначе. Не по-логиновски, а по-ефремовски. Боже, как трудно отстоять у профессионального редактора право быть собой! Андрей Петрович поил меня кофе, и мы вновь до хрипоты схватывались из-за какого-нибудь слова. Порой, когда вопрос был непринципиальным, я уступал, но там, где это было важно — стоял насмерть. Особенно не понравилось Ефремову прилагательное «экстатический».

— Это слово лексически выпадает из канвы вашего романа, оно смотрится чужеродно и ненужным образом привлекает внимание.