Хорошо ли быть женщиной. Книга 2. Женщина-маг
Шрифт:
– И решительно. Иначе я сам…
– Ладно. Это я сделаю. Но, может, ты, все же, разрешишь ей тебя навестить? Что ты так упрямишься?
– Не время еще. Не хочу, чтобы видела меня таким слабым и никчемным.
– На меня говоришь, а сам глуп определенно. Да женщин не корми, не пои, а дай кого-нибудь опекать и жалеть. Она бы…
– Не хочу, и точка. Вот поправлюсь, тогда.
– Боюсь, что выздоровление еще займет приличное время. – Вмешался лекарь. Он приподнял с раны салфетку и внимательно рассмотрел края красного рубца. – Если бы стрела не была отравлена, тогда да, тогда
– Вот! – Теперь Ганс перенял разговор. – Не станешь же ты все это время держать Алису на расстоянии от себя?! Давай, я приглашу ее сюда? Посмотрите друг на друга. Поговорите.
– Нет, я сказал.
– Вот ведь упертый болван! – Чуть не выплюнул эти слова его друг. – Я дело тебе говорю, а ты…
– Может быть, через неделю. В любом случае, пока не смогу сесть в постели, об ее визите ко мне не может быть и речи.
Дальше с ним спорить никто не стал. Знали, что это было бесполезно. Но оба, и Ганс и Густав, искренно порадовались, что им сегодня удалось разговорить принца. А то, лежал уже несколько недель живым трупом, ни слов от него нельзя было дождаться, ни глаза ни на кого не открывал. И еще, они стали надеяться, что процесс выздоровления пойдет теперь быстрее, даже были в этом уверены. Как еще могло быть?
А через пять дней Алисе пришло послание от отца. Он узнал, что дочь вернулась из страны Драконов, и желал повидаться с ней. Прочитав эти строки, она глубоко задумалась. Что толку было оставаться в этом дворце далее. К Людвигу ее так и не пустили. Предложенную ею помощь, а хотела поделиться своими знаниями трав и отваров из них, отвергли. Да, объяснили, что за ним уже есть отличный уход и лекаря, и травника, и мага. Только это никак не вселило в нее спокойствия. И возможно, это было из-за того, что почти каждый день наблюдала во дворце Матильду.
Любовница мужа по-прежнему вела себя вызывающе. Догадывалась, что та и не могла быть другой. Эта женщина привыкла обращать на себя внимание, соперничать и интриговать. Не могла без всего этого существовать. Лиши ее возможности вести подобный образ жизни и, наверное, зачахла бы. А тут еще принцесса заметила, как ее соперница сделалась особенно вертлявой и злой на язык. Что было тому причиной, Алиса не могла догадаться, только часто видела эту рыжую возле заветной двери. И еще большей загадкой для принцессы было то, отчего ту пускали к Людвигу, а ее саму нет. Вернее, вера Алисы в этот факт была равносильна занозе, попавшей ей в самое сердце, и не только лишала спокойствия, а ощутимо заставляла страдать.
Наверное, именно из-за этой боли, что никак не могла в себе побороть, принцесса почувствовала, как снова начала задыхаться в этом дворце, в этом замке, да и в государстве тоже. Только понимала уже, что бегство от действительности ничего не решит. От этого делалось еще невыносимее, а как поступить, чтобы примериться с жизнью, не могла сообразить. И вот
И вот, еще через пару дней, в карету, что не так давно доставила ее из страны Драконов в Лютоферию, снова запрягли четверку лошадей. Почти тот же самый отряд воинов, что разделил с ней прошлое путешествие, снова приготовился в дорогу, чтобы сопровождать теперь уже в Равногорию.
– Кто разрешил?! – Людвиг даже смог приподняться с подушек, когда ему сообщили, что его жена вот-вот покинет дворец, чтобы неделю или две погостить в замке родителей. – Почему у меня не спросили?!
– Но, друг мой…
– Кто решил это за меня, я спрашиваю?! – Гневно свел он брови у переносицы.
– Конечно, твоя матушка. Разве, могло быть иначе? Алиса обратилась к ней с просьбой, показала приглашение отца…
– А мне ты ничего такого не рассказывал!
– Это случилось всего два дня назад.
– Не важно. Тебе должно быть понятно, что все, что касается моей жены, должно мне немедленно докладываться.
– И что? Ты запретил бы ей ехать? Молчишь? Да она вся измаялась здесь, все ожидала, что ты пригласишь к себе, но…
– Я же объяснил, почему не делал этого.
– Мне-то оно все понятно. Но ей-то ты не велел ничего говорить. Что она сама себе придумала, никому не известно.
– Намекаешь, что по-прежнему ревнует меня к другой. Это же глупо, я только недавно начал, хоть сколько, шевелиться, а в постели сидеть смог только три дня назад.
– Да. Но она-то об этом ничего не знает. Как смог выяснить, твоя супруга ведет довольно замкнутый образ жизни, ни с кем не общается, только со служанкой и еще с Густавом. А Матильда, как я ни старался, все никак нас не покинет.
– Это еще почему?
– Причина какая-то есть. – Развел Ганс руками. – Только меня в нее не посвящали.
– Черт знает что!
– Согласен. Но поделать с этим ничего не могу. Знаю одно, багаж ее собирается, экипаж готовится.
– Конечно, только отчего-то карета моей жены быстрее покидает этот двор!
– С этим не поспоришь. Кстати! Твоя супруга вот-вот сядет в нее и уедет. У тебя будут приказания на этот счет?
– Ладно. Пусть съездит к родным. Возможно, это пойдет ей на пользу. Говоришь, карета уже ожидает ее у дверей? Ну-ка! Подними меня, друг повыше. Хочу взглянуть на нее. Да. Так. Хорошо.
– Тебе все видно, Людвиг?
– Отлично все. Оставь так. А смотри-ка, Ганс! Походка ее ничуть не изменилась. Все так же стремительна в движениях. Один миг, и уже сбежала со ступеней. Раз, и запрыгнула в карету. Нисколько не получилось за ней понаблюдать.
– Пригласил бы ранее ее к себе и наблюдал бы, сколько тебе было бы угодно. А теперь вот! Раз, и нет твоей жены во дворце. Два, и выехала из замка. Три, и…
– Умолкни, Ганс! Ты снова испытываешь мое терпение?
– Тревожно мне что-то. С твоей ведьмой ухо надо держать востро. Может, отдашь приказ, чтобы ее завернули назад?