Хоровод времен. Всегласность

Бальмонт Константин Дмитриевич

ОДИНОЧЕСТВО

Я боялся людей, презирал, ненавидел их, Через это прошел я, и рубеж навсегда перешел, Как могу их винить, если Рок мировой всех обидел их? Я один, но безгневно, над темными шествиями зол. Здравствуй, еще и еще, Одиночество, Я зажег тебе тихую вечернюю свечу, И немые, как лампада, тайные пророчества Я качаю в душе, и молчу.

ПТИЦА

И птица от

меня летела по Вселенной, Когда я замолчал на темной высоте. Внизу крутился вал, дробился, многопенный, И птица от меня летела по Вселенной, Непобедимая в крылатой красоте. Мелькали корабли, как тени в тусклом свете, Поднявши стержни мачт и зыбя паруса. На каждом корабле бледнели старцы-дети, И всюду брат с сестрой, сквозь сон тысячелетий, Играли в поцелуй, в цветке была оса. Все было сказано. Кто хочет, будет пленный. Кто хочет, примет страх чрез Царскую Печать, И будет враг Земли, и будет враг Вселенной. Но вал к скале придет, и брызнет сказкой пенной. И буду я стоять. И думать. И молчать.

^{1907. Marzo pazzo. С высокой башни.}

^{Париж. Пасси.}

ПЛЯСКА ЗНОЯ

ОН

Хотя он похож на Огонь, он незрим. Он был, когда не было жалобы: — «Было». Века перед ним — как молитвенный дым. А Солнце и Звезды и Месяц — кадила. Он смотрит в сердца замолчавших людей, Где страшные вдруг восстают вереницы. В зрачках он у тигров, в улыбках детей, И в малом он горле распевшейся птицы.

МЕСТО МОЕ

Место мое — на пороге мгновенья, Дело мое — беспрерывное пенье, Сердце мое — из огня, Люди, любите меня. Счастье мое — в светловзорной измене, Сказка моя — и в глубинах, и в пене, Голос мой манит, звеня, Звезды, любите меня.

ПО-МОРСКОМУ

В Море, с Морем, по-морскому, Только грому помолясь, Я баюкаю истому, Радость знать перунный час. Было, будет только это, Радость лета и весны, Брызги взрывчатого света С бурно-взрытой вышины. Радость молний преломленных, Пир стозвонных павших плит, Алый храм в морях бездонных, И в пожаре — Световит.

МИНУТКА

Дать, Взять, Угадать. То как друг, А то как гать. Вечно дева, Вечно мать, Звук напева, Луч мечты, Крылья молний, Это ты.

ATOM

Атом — Ангел, вспышка в Море, Человека не хочу, Я огонь в немом узоре, Лучший возглас в разговоре, В мире битв — молюсь мечу. Дай

мне вечность — опрокину, Я семь я, и каждый — я, Не хочу входить в картину Как черта, и, вольный, стыну, Но моя мечта — моя.

ОТ АТОМА

От атома — до человека, От человека — до богов, И в долгий век Мельхиседека От звона мигов и часов. От неподвижности — в самумы Взметенно-зоркой быстроты, От тиши — в грохоты и шумы, В разломы цельной красоты. Да будет. Это все приемлю. Отец мой — Ум, и Воля — мать, Но я слепил из точек землю, Чтоб снова точки разметать.

АТОМЫ ВРЕМЕНИ

Мы в извивных Вспевах взрывных, Мы втекаем в Да и Нет. Мы в Безликом Лик за ликом, Иней звуков, прах примет. Мы свеченье, Зыбь теченья В Океане мировом. Дрожь в намеке, Малость, строки, Буквы в рунах, песнь в немом. Мы забытость, Глянцевитость Всеокружного жерла. Миг живем мы, Но поем мы, И звучат колокола. Мы снежинки, Паутинки, В капле влаги — миллион. Он рыдает, Не считает, Но творим мы Небосклон. Он смеется, В тайнах вьется, Все же знаем мы, кто Он. В лик — от лика, В песнь — от крика, В хороводности Времен.

НАЧЕРТАНИЯ

Круговой полет планет, Их сплетенья в темноте, Полосой идущий свет Метеоров и комет, Ужасающих примет В говорящей пустоте. Это все — мои черты, Начертанья вещих рун, Это — я, и это — ты, Чтоб над бездной пустоты Были звездные цветы В нескончаемости струн.

ОГНЕННАЯ ЖАТВА

Клокочет огненное море, Горят зловещие румянцы, На Солнце рушатся в просторе Вскипанья чувств, протуберанцы. Что в Солнце в этот миг боролось? Узнать ли нам, теням пожара! Но в нем горел гигантский колос, Свершилась жатвенная чара.

СУХОЙ ПЕРУН

Сухой туман, когда цветенье нив Проклятье дней, хлебов плохой налив У нив зарницы даже — на счету, Сухой Перун — сжигает рожь в цвету. Сухой Перун — роняет в травы ржу, И чахнет цвет, что радовал межу Перун желает молний из зарниц, Небесных — должен он пьянить девиц.