…хоть потоп!
Шрифт:
Тонкие пальцы Суслина замерли над ящиком. Они дрожали. Суслин обернулся к Лере и сказал тихо:
– Может, вы, а?
И тут же поморщился, охваченный негодованием к собственной слабости, и рванул крышку.
Лере
– Ну вот, – сказал он, протягивая вперед руки и держа пепел бережно, словно птенца. – Вы же видите!
– Может, что-нибудь осталось? – сказала Лера.
– Осталось! Температура восемьсот градусов! Осталось… Ничего не осталось. И не могло остаться. Вы вот не знаете, а я почти восемь минут был на том свете. Меня реаниматоры зачем-то вытащили, до сих пор гордятся, а скрывают, берегут мои нервы. Мне санитарка рассказала. Что же, вы полагаете, восьми минут было мало, чтобы принять сигнал?
– Так вы знали?
Лера открыла сумочку. Куда же она сунула валидол? Ведь специально клала валидол…
– Иначе бы не просил вас со мной поехать. Обошелся бы. Знал и трясся.
– Успокойтесь, – сказала Лера. Вот он, этот проклятый валидол. Теперь надо
– Восстановим, восстановим… Разве в этом суть? Чем, вы думаете, я занимался последние две недели в больнице?
Он метнулся к своей сумке, рванул «молнию» так, что она чуть не вылетела из швов, пепел кружил по всей комнате, словно после большого пожара. Лера сказала, протягивая ему таблетку:
– Вот валидол, обязательно надо…
– Спасибо, – сказал он, роясь в сумке, повернул к ней голову, приоткрыл рот, чтобы она положила туда таблетку. – Вот!
В его руке трепетала пачка исписанных листков.
– Разумеется, многое можно восстановить. И восстановлено.
– Вы не грызите таблетку, пускай лежит под языком.
– Не учите. Я же сердечник.
– Я буду вам помогать, если надо…
– Нет, она ни черта не поняла! – Суслин смотрел на Леру с искренним изумлением. – Ни черта!
– Успокойтесь, Сергей Семенович…
– Ведь установка сработала! Понимаете, сработала. Она приняла волны за пять километров! Вы представляете, какая физиономия будет у вашего любимого Траубе, когда он узнает, что я принимаю за пять километров!