Хоть весь мир против нас

Зверев Сергей Иванович

— Да, — утвердительно закивал старший помощник; он уже давно понял, что живущие в кубрике вертолетчиков прикомандированные никакие не спецы по ракетному вооружению. — Я Иуда, а ты цепной пес государства, рьяно хранящий его секреты. Хотя оба носим дворянские фамилии.

— Истинные аристократы никогда не торговали присягой. — Юсупов сел на край кровати. Броситься на неприятеля он даже не помышлял, неотрывно глядя на глушители автоматов.

— Как говорил один мой знакомый, ныне покойный: «Я слишком много знал», — донеслось с экрана телевизора.

— Пророческие

слова, — еще шире улыбнулся Сергей Ртищев. — А теперь, тезка, если не хочешь умереть смертью тихой и непочетной, выполняй, что тебе скажут…

Время патрулирования истекло уже как десять минут, а смены все не было. Сахалин, старший патрульной пары, показал Кощею растопыренную ладонь, что обозначало: в баллонах воздуха осталось на пять минут, потом пальцы сомкнулись, указав направление. Напарник утвердительно кивнул.

Оба боевых пловца, держа перед собой автоматы, работая ластами, стали всплывать, пробивая своими телами морскую толщу.

На поверхности все было спокойно, корвет вяло покачивался у стенки пирса, на палубе никого не было видно. Аквалангисты переглянулись, Кощей покрутил пальцем у виска, что могло обозначать все, что угодно, но Сахалин утвердительно кивнул.

Они подплыли к небольшой платформе, подвешенной к борту «Забияки», специально служившей для спуска под воду боевых пловцов.

Сперва на настил легло оружие, затем были заброшены ласты. Наконец забравшись на платформу, диверсанты стали стаскивать акваланги. Едва тяжелые баллоны упали на дощатый настил, как платформу залил желтый электрический свет.

— Что за х…! — выругался Сахалин, прикрывая глаза ладонью и всматриваясь вверх. На борту корабля стояла группа автоматчиков, двое держали их в фокусе мощных портативных фонарей, еще двое не сводили стволов автоматов, а в центре, широко расставив ноги, стоял Сергей Ртищев.

— Капдва, ты что, совсем с глузду съехал?! — не понимая, что происходит, зло спросил Сахалин, но старший помощник сделал вид, что его не услышал — вместо ответа приказал. — Руки держим перед собой и не спеша поднимаемся на корвет!

— Да пошел ты… — сплюнул Кощей, мышцы его напряглись как тетива лука, готовые в любой момент швырнуть могучее тело в сторону от предательского света в спасительный мрак глубины. Он взглянул на старшего.

— Прыгнете в воду — швырну гранату, — предупредил Ртищев и продемонстрировал боевым пловцам шар наступательной гранаты, выдернул чеку. Стальной щелчок в тишине прозвучал зловещим звуком захлопнувшегося капкана…

Все было закончено. Если не считать трупа часового, то захват «Забияки» прошел абсолютно бескровно и не по-голливудски тихо.

Войдя в командную рубку, Ртищев стал отдавать приказы.

— Швартовы отдать. С газотурбинным генератором справитесь? — спросил у Батисты.

— Йес, сэр, — вытянулся тот, демонстрируя военную выправку.

— Действуй.

Один из наемников занял место за штурвалом…

Приказ полковника Неонела

«всем гулять» своим словом подкрепил адмирал Добрынин, при этом добавив: «Только смотрите, мозги трезвыми держите».

Уже час как началась «дружеская пирушка», алкоголь лился рекой, вернее сказать, в основном проливался на столы. Моряки и президентская свита сидели вперемежку, чередуя тосты с общением, смеси различных языков сопровождались бурными жестами.

Сам Вилли Честерс со своим верным телохранителем в полном молчании сидел в некотором отдалении рука об руку с адмиралом Добрыниным, который предварительно усадил рядом Виктора, успев шепнуть в самом начале застолья:

— Китель сними, не отсвечивай Звездой Героя. Не дразни бесов.

Савченко молча снял китель, повесил на спинку стула так, чтобы скрыть муляж золотой звезды.

В отличие от основной массы пирующих, президент и адмирал в беседе обходились без жестов. Добрынин свободно владел испанским, слушая Честерса, он вкратце переводил его вполголоса, держа боевого пловца в курсе разговора.

— Старый вояка, а попался в примитивную западню, как желторотый салага, — сетовал Вилли на превратности судьбы. Из большой хрустальной бутылки Хуан Милито налил ему на два пальца французского коньяка. Машинально вращая между ладонями пузатый бокал, президент смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль — чувствовалось, что произошедшее выбило его из колеи.

Адмирал понимал, что для эффективного противостояния заговорщикам следует вернуть главе республики уверенность в своих силах.

— Да не такая уж и примитивная западня, — отправляя в рот крошечный бутерброд с белужьей икрой, произнес Добрынин. — За внешней простотой чувствуется твердая рука профессионалов, не чета вашей доморощенной хунте.

— Думаете, постарались мои заклятые друзья?

— С учетом выгод, вытекающих из произошедшего, они кандидаты номер один.

— Отстранение меня от власти, смена политического курса, — начал вслух перечислять Вилли. — Естественно, разрыв всех контактов и договоров с Россией, срыв совместных учений. И как результат, вбивается клин в наше южноамериканское единство. Да уж, целое лукошко приятных сюрпризов для наших врагов.

— Не это главное сейчас, — фальшиво улыбнулся адмирал.

— Не это? — удивился Честерс. — А что же?

— Мартинес времени на раздумья дал до утра, а потом проговорился, что выступление с речью об отставке всего лишь формальность. Значит, основные события, «точка невозврата», произойдут утром. То есть у нас есть время попытаться переиграть путчистов.

Глава Ориноко одним глотком влил в себя коньяк. Исподтишка наблюдая за ним, Виктор понял: Честерс тянет время, пытаясь найти ответ на такие умозаключения адмирала.

— Что мы можем сделать? — медленно произнес Вилли. — Выражаясь военным языком, мы безоружны и находимся во враждебном окружении превосходящих сил. Для нас это патовая ситуация, позволяющая лишь умереть героической смертью.