Хотеть не вредно!

Тартынская Ольга

Почти с самого начала учебного года мы придумали себе странное занятие. Когда о нем узнали в параллельном десятом, то умерли со смеху:

— В детство впадаете!

Наша кроткая Зиночка это придумала, и на удивление привилось. Чтобы мы не болтались вечерами по поселку, она предложила читать какую-то соцреалистическую сказку про бывшего колониста, который перевоспитался и стал других перевоспитывать. Чушь редкая, но народ на это повелся. Скорее всего, потому, что и вечером хотелось быть вместе, чтобы что-то объединяло. Тут и не важно, что именно. Парадокс, но книжка увлекла даже мальчишек. Они с интересом следили за приключениями Толи Русакова и его борьбой с бандой Лени Чумы. Читала я. С первого класса так

повелось: если надо что вслух прочесть, просят меня.

Девчонки были на все сто уверены, что Братья Карамазовы не придут. Явились как миленькие, и всякий раз, как читали, они приходили. Однако рано было праздновать победу. При подготовке есенинского вечера это ой-ой-ой как подтвердилось.

Первый общешкольный вечер в этом году выпал на нашу долю. Литераторша предложила нам тему "Сергей Есенин". Его ведь изучать придется и стихи учить наизусть, так не все ли равно когда. Распределили, кто что читает, поет. В каждой бочке затычка, я опять солировала. Считается, что у меня есть голос: все-таки три класса музыкального образования. Мне доверили "Клен ты мой опавший". Девочки группой на два голоса пели "Отговорила роща", а мальчишки — "Не жалею, не зову, не плачу". В ту пору грузинский ансамбль "Орэра" завоевал популярность именно этими есенинскими песнями.

Так вот мальчишки уперлись:

— Не будем петь. Только позориться!

Зиночка уговаривала их, уговаривала, даже заплакала. Я кипела праведным гневом:

— Чего их упрашивать, унижаться! Ничтожества! Им бы покурить да пошляться!

И тут Борис метнул в меня такой взгляд, что я вздрогнула. Однако не сдалась, только отвернулась в негодовании. Но они запели! Причем так ладно, так чисто! Нет, мы явно их недооценивали!

Репетиционный период я любила больше всего. Мы отложили на время чтение вслух, теперь собирались вечерами отрабатывать стихи и песни. Неожиданно выяснилось, что некому аккомпанировать. Вот незадача! Вспомнили, как Игоряша-физрук однажды хвастал, что умеет играть на гитаре, но знает только нехорошие песни. Мы все разом заржали, а он испугался:

— Вы не подумайте, что только плохие! И хорошие тоже.

Еще он предлагал тогда создать в школе свой ансамбль.

Мы набросились на Игоряшу с просьбой подыграть нам на есенинском вечере. Игорь отнекивался очень активно, но нашел выход. Обещал пригласить к нам своего друга, физика из соседней школы.

Время шло, физик не появлялся, мы начинали беспокоиться. За два дня до намеченной даты отрядили энергичную Ольгу Яковлеву в соседнюю школу, и она привела долгожданного гитариста на репетицию. Физик был идеальным физиком, как я их представляла: носил очки в темной, толстой оправе, был долговязым, нескладным, но прекрасно играл на гитаре и пел.

Он спел стихи Есенина, которые редко исполнялись: "Никогда я не был на Босфоре". Я тогда поняла: чтобы покорить мое сердце, не обязательно быть Гойко Митичем. Можно играть на гитаре и петь. Так банально. Нет, не подумайте, что я влюбилась в физика. Это открытие сработало чуть позже, когда в классе появился смутьян, баламут и возмутитель спокойствия Сашка Колобков. Но об этом после.

На последней репетиции мы разговорились с нашим аккомпаниатором. Он рассказывал, как у них в школе проходят уроки астрономии, о том, что он собирается ехать за инструментами для школьного ансамбля. Ох, и завидовали мы! У всех есть свои ансамбли! Впрочем, кто у нас петь-то будет? Наших баптистов разве заставишь.

Ну, а теперь о самом вечере. Все волновались, как первоклассники, даже мальчишки слегка бледнели, хотя не показывали виду. Оформление актового зала, где состоялось действо, было вполне на уровне. Газета, викторина с вопросами о творчестве Сергея Александровича, стенд с его книгами и иллюстрациями, очень симпатичный портретик, чем-то напомнивший Бориса, высказывания об Есенине разных умных людей. Еще до начала представления я забралась за сцену, чтобы не испортить эффекта первого появления. Дело в том, что я и тут решила выпендриться: нарядилась в псевдонародный

костюм. Напялила ультрамодную юбку-макси, которую мне сшила тетка в Москве, и сильно приталенную черную кофточку с кружевами, доставшуюся мне от столичных кузин. Кофточка напоминала очертаниями такую, какие носили донские казачки. Этот наряд выгодно оттенял достоинства моей фигуры, которых было немного, но зато в избытке. Как говорила любимая тетка Тани Вологдиной, "полная пазуха". Еще я заплела косу и перекинула ее на грудь. Чем не рязанская девка, воспетая Есениным!

Вот Ольга Тушина рассказала биографию поэта, следующий выход мой. Я читала аж четыре стихотворения. Мое появление было встречено удивленно-восхищенными присвистываниями. Выдержав мхатовскую паузу, я начала читать. Они хорошо слушали! Какая артистка пропала во мне! Однако почему пропала? Все эти таланты прекрасно пригодилось в моей преподавательской деятельности: каждую лекцию я обставляю, как спектакль, и проигрываю его, как в театре одного актера.

"Гой ты, Русь моя родная!" Все четыре стихотворения пролетели на одном дыхании. Они так хлопали мне! О, как я тщеславна. Краснея от удовольствия, я покидала сцену. Краешком глаза зацепила Бориса. Он отвел взгляд в сторону, но я твердо знала, что произвела сильное впечатление.

Спели все хорошо, но лучше всех — наш гость физик. Его просто оглушили аплодисментами. Вечер удался, кажется, все довольны. Вон старейший наш завуч Валентина Ивановна, давно на пенсии, человек старой закалки, одобрительно кивает.

Кто возвысится, тот потом низко падет. Эту истину я прочувствовала, когда начались танцы. Братья Карамазовы и иже с ними переместились за деревянную перегородку, отделяющую актовый зал от коридора, и оттуда наблюдали за танцующими. Настроение было безнадежно испорчено: все оставшееся время я подпирала стену и старательно делала вид, что мне весело. Чувствовала себя жалкой и ничтожной в этом дурацком наряде русской девушки.

Дальше опять потекли будни. Уроки нас замучали, но мы не отказались от удовольствия почитать вечером вслух. Иногда контрабандой проносили транзистор, слушали музыку. Все становились какими-то теплыми, близкими в эти моменты. Даже Братья Карамазовы шутили, смеялись, дурачились с нами. И опять Любка Соколова закатывала глаза и шептала с придыханием: "Аполлон!"

В последний день октября в нашем классе появился новенький. Вернее, старенький: до восьмого класса он учился в нашей школе, потом поступил в железнодорожный техникум и вот почему-то вернулся назад. Сашка Колобков был прелестным существом. Девчонки очень скоро стали называть его между собой ангелочком и пупсиком. Он был невысок, но какой-то весь ладный, подвижный, даже пластичный. Так уж сложилось, что он сыграл в моей школьной жизни важную роль, а в наших отношениях с Борисом, пожалуй, решающую. Сашка страшно любил всякие секреты, интриги. Он обожал толкаться между девчонок и что-то узнавать, выспрашивать. Колобоша сразу очень органично слился с компанией Бориса и Марата. А вот ребята погрубее, побрутальнее его почему-то невзлюбили. С появлением Сашки все оживилось, произошла некоторая перегруппировка, но главные сюрпризы были впереди. Пока же Сашка вживался в наш класс, притирался, и очень скоро мы стали говорить вместо "эти Братья Карамазовы" — "эта троица". Колобоша стал служить неким буфером между нами и мальчишками.

В советское время какие были праздники? Седьмое ноября, Новый год и Первое мая. Мы не очень вникали в политическую суть двух из них. Для молодежи это лишний повод собраться, выпить и потанцевать. Тем более что впереди каникулы, грех не расслабиться.

Закончилась первая четверть. В последний день перед каникулами у всех озабоченные лица. Но вовсе не потому, что на двадцать девять человек двенадцать неуспевающих. Принимается важное решение: у кого собраться? Мальчишки обидно равнодушны. Но это на первый взгляд. Стоило нам рассердиться и объявить, что сами все устроим, но их не позовем, как тут же нашлась квартира. В коридоре состоялся совет: по сколько собирать.