Хотят ли русские войны? Вся правда о Великой Отечественной, или Почему врут историки
Шрифт:
Незадолго до начала войны командиром корпуса генерал-майором Хацкилевичем было проведено совещание с командирами дивизий, на котором была поставлена задача повышения боеготовности войск корпуса. В соответствии с этим в танки были загружены снаряды, усилена охрана парков и складов. Было приказано „всё делать без шумихи, никому об этом не говорить, учёбу продолжать по плану”…
Боевые действия:
В 2 часа 10 минут 22 июня по корпусу была объявлена боевая тревога.Танковые дивизии были выведены из военных городков в свои районы сосредоточения. Первые же налёты авиации противника
Из этого текста складывается впечатление, что Хацкилевич именно по личной инициативе и втайне от вышестоящего, окружного командования (но наверняка по согласованию со своим армейским) и приводил за несколько дней до 22 июня в повышенную боевую готовность дивизии своего «приграничного» корпуса, самого боеспособного во всех округах. Как приводили и остальные дивизии и корпуса в эти же дни – 18–20 июня (в 6-м мк был 1131 танк, 242 бронемашины, 162 орудия…).
Но в том же ПрибОВО тоже были приказы о повышении боевой готовности перед 22 июня, но это были всё же приказы по корпусам, а не «устная самодеятельность» комкоров, и писали в них так:
« ПРИКАЗ КОМАНДИРА 12-го МЕХАНИЗИРОВАННОГО КОРПУСА № 0038 ОТ 18 ИЮНЯ 1941 г. О ПРИВЕДЕНИИ ЧАСТЕЙ КОРПУСА В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ …
1. С получением настоящего приказа привести в боевую готовность все части.
2. Части приводить в боевую готовность в соответствии с планами поднятия по боевой тревоге, но самой тревоги не объявлять. Всю работу проводить быстро, но без шума, без паники и болтливости, имея положенные нормы носимых и возимых запасов продовольствия, горюче-смазочных материалов, боеприпасов и остальных видов военно-технического обеспечения. С собой брать только необходимое для жизни и боя …»
А в ЗапОВО вроде бы Хацкилевич ставит задачу и «требует» в личном, устном приказе своим подчиненным: «… »все делать без шумихи, никому об этом не говорить»… » Впрочем Рокоссовский с Федюнинским тоже, на квартире у Федюнинского, обсуждали, как им вместе воевать в случае войны.
В рассказе о 6-м мехкорпусе сказано, что тревога в 2 часа ночиобъявлялась Хацкилевичем «по корпусу». Но не говорится, что это исходило из штаба округа и по приказу Павлова, тем более приказ по округу появился только после 2 ч 35 мин. Т. е. текста приказа наркома («подробностей») в армиях до 2.30 в глаза не видели и, так же, как и в войсках ПрибОВО, действовали на свой страх и риск, понимая, что в штабе округа творится нечто не понятное. Опять же, Хацкилевич за несколько дней до нападения даёт команду загрузить снаряды в танки.
Также о том, как и в какое время в ЗапОВО пришла «шифровка» из Москвы и как её доводили до штабов армий и особенно до штаба 10-й армии, есть свидетельство от 15 июля 1941-го. Это свидетельство широко известно и часто используется в литературе «о 22 июня» (например, в «Красной звезде», 17 июня 2006 г., «Тот самый первый день», М. Мягковым ( http://www.redstar.ru/2006/06/17_06/6_01.html):
«…рапорт начальника 3-го отдела 10-й армии полкового комиссара Лося от 15 июля 1941г., посвящённый описанию обстановки в ЗапОВО в момент нападения Германии на СССР. В нём среди прочего говорилось:
« 21 июня 1941 г. в 24.00 мне позвонил член военного совета и просил прийти в штаб…
Примерно в 1 час ночи 22 июнябывший командующий ЗапОВО Павлов позвонил по ВЧ, приказал привести войска в план боевой готовностии сказал, что подробности сообщит шифром. В соответствии с этим были даны указания всем командирам частей. Около 3 часов все средства связи были порваны. Полагаю, что противником до начала бомбардировки были сброшены парашютисты и ими выведены все средства связи.
К 10–11 часам утра шифровка прибыла.Точного содержания сейчас не помню, но хорошо помню, что в ней говорилось: привести войска в боевую готовность, не поддаваться на провокации и Государственную границу не переходить.К этому времени войска противника продвинулись на 5–10 км. Шифровка была подписана Павловым, Фоминых, Климовских…»
Так что, выходит, Павлов, действительно получив сообщение о шифровке «особой важности» « около» (до) 1-го часа ночии текст приказа наркома от связистов и шифровальщиков около 1.20, обзвонил свои армии и дал команду « привести войска в план боевой готовности ». Но только потому, что ему деваться было некуда, – это ещё в 24.00 сделал член военного совета округа Фоминых.
При этом он « сказал, что подробности сообщит шифром ». А также скорее всего добавил уже «от себя»: « Государственную границу не переходить ». (Напомню, начштаба ОдВО М. В. Захаров подобных слов – « привести войска в план боевой готовности » и « границу не переходить », не использовал, а дал прямой приказ «боевой тревоги» всем войскам округа, получив на руки приказ наркома тоже около 1.30!).
В Одессе, после таких звонков и после объявления боевой тревоги во всех гарнизонах,войска к моменту нападения успели уйти из-под удара к 4.00 утра. А в Белоруссии – нет. И «подробности» эти, судя по тексту Павловской директивы, были действительно «несуразные».
( Примечание: Обратите внимание: не Павлов,после звонка Тимошенко ему в театр, а« члены военного совета» обзванивали командиров ещё в 24.00.И вряд ли именно Павлов доводил до них требование « ждать распоряжений, не отходя от аппарата ». После которого « были вызваны к проводу и ждали распоряжений все командиры корпусов и дивизий ». Скорее всего команда пошла от члена военного совета округа, от Фоминых.
Может, Павлов дал команду Фоминых обзвонить в 24.00 командующих армиями, а сам стал обзванивать войска чуть позже, в 1 час ночи? Вряд ли. Можно напомнить: члены военных советов командующим округов подчинялись не во всем и получали из Политуправления РККА свои приказы, от Мехлиса. Можно также напомнить: начальник Политуправления Красной армии Лев Мехлис был в кабинете Сталина вечером 21 июня – « 12. Мехлис 21.55–22.20».Всего полчаса, но вышел от Сталина вместе с Тимошенко и Жуковым.