Хождение по катынским мифам
Шрифт:
Бывший начальник железнодорожной станции Гнездово Иванов С.В. на допросе 15 ноября 1943 года показал:
«Не только в этот лес, но даже близко к нему нельзя было подойти, так стоявшие часовые держали всегда наготове автоматы, и мы хорошо знали, что пустить их в ход им ничего не стоит».
После начала военных действий в силу сложившейся обстановки лагеря не могли быть своевременно эвакуированы и все военнопленные поляки, а также часть охраны и сотрудников лагерей попали в плен к немцам.
Вот как пояснял те события начальник
«После того как я получил от Вас указание подготовить лагерь к эвакуации, я принял к этому необходимые меры. Охрана и пленные поляки мною были предупреждены.
Я ожидал приказа о ликвидации лагеря, но связь со Смоленском прервалась. Тогда я сам с несколькими сотрудниками выехал в Смоленск для выяснения обстановки. В Смоленске я застал напряженное положение. Я обратился к начальнику движения Смоленского участка Западной железной дороги тов. Иванову с просьбой обеспечить лагерь вагонами для вывоза военнопленных поляков. Но тов. Иванов ответил, что рассчитывать на получение вагонов я не могу. Я пытался также связаться с Москвой для получения от Вас разрешения двинуться пешим порядком, но мне это не удалось.
К этому времени Смоленск был уже отрезан немцами от лагеря, и что стало с военнопленными поляками и оставшейся в лагере охраной, я не знаю».
Опрошенный инженер Смоленского отделения движения Западной железной дороги тов. Иванов С.В. подтвердил, что в июле 1941 года к нему обращались с просьбой предоставить вагоны для вывоза военнопленных поляков, но в силу сложившейся на участке обстановки он этого сделать не имел возможности.
Присутствие в указанных выше районах польских военнопленных подтверждено многочисленными показаниями свидетелей, наблюдавших поляков на протяжении 1940–1941 годов, как до оккупации Смоленска немцами, так и в первые месяцы после оккупации, до сентября месяца 1941 года включительно.
После этого срока никто военнопленных поляков в этом районе не видел.
Гражданин Сухачев П.Ф., 1912 г.р., работавший при немцах машинистом на Смоленской городской мельнице, показал:
«…Как-то раз на мельнице во второй половине марта 1943 года я заговорил с немецким шофером, немного владевшим русским языком. Выяснив у него, что он везет муку в деревню Савенки для воинской части и на другой день возвращается в Смоленск, я попросил захватить меня с собой, дабы иметь возможность купить в деревне жировые продукты.
Примерно на 22-23-м километре от Смоленска, у разрушенного мостика на шоссе, был устроен объезд с довольно крутым спуском. Мы стали уже спускаться с шоссе на объезд, как нам навстречу из тумана внезапно показалась грузовая машина. Столкновение было несильным, так как шофер встречной машины успел взять в сторону…
Однако встречная машина, попав правым колесом в канаву, свалилась одним боком на косогор. Наша машина осталась на колесах.
Я и шофер немедленно выскочили из кабинки и подошли к свалившейся машине. Меня поразил сильный трупный запах, очевидно, шедший от машины. Подойдя ближе, я увидел, что машина была
Это был страшный груз. Это были трупы людей, одетых в военную форму. Немцы с руганью набросились на моего шофера, затем предприняли попытки поставить машину на колёса. Минуты через две к месту аварии подъехали ещё две грузовые автомашины и остановились.
С этих машин к нам подошла группа немцев и русских военнопленных, всего человек десять. Общими усилиями все стали поднимать машину. Воспользовавшись удобным моментом, я тихо спросил одного из русских военнопленных:
«Что это такое?»
Тот так же тихо мне ответил:
«Которую уж ночь возим трупы в Катынский лес».
Бывший дежурный по станции Гнездово Саватеев И.В. на допросе 16 октября 1943 года показал:
«…После прихода немцев в Смоленский район я встречал группы польских военнопленных в августе-сентябре 1941 года, под конвоем направлявшихся к лесу Козьи Горы».
Учительница школы в поселке Катынь Ветрова Е.Н. на допросе 29 ноября 1943 года показала:
«Осенью 1941 года, когда нас принудительно немцы выгнали для работы на шоссе Смоленск — Витебск, мне приходилось видеть, как на грузовых машинах привозили военнопленных поляков. Их форма совпадала с формой виденных мною расстрелянных поляков в Козьих Горах».
Гражданин Егоров В.А., состоявший на службе у немцев в качестве полицейского, показал:
«Неся по роду своей службы охрану моста на перекрёстке шоссейных дорог Москва — Минск и Смоленск — Витебск, я несколько раз в конце марта и в первые дни апреля 1943 года наблюдал, как по направлению к Смоленску проезжали большие грузовые машины, крытые брезентом, от которых шел сильный трупный запах. В кабинах машин и сзади поверх брезента сидело по несколько человек, некоторые были вооружены и, несомненно, это были немцы».
Гражданин Яковлев-Соколов Ф.М., при немцах — начальник полиции Катынского участка, показал:
«Я лично видел один раз в начале апреля 1943 года, как с шоссе в Катынский лес прошли четыре крытые брезентом грузовые автомашины, в которых сидело несколько человек, вооруженных автоматами и винтовками. От этих машин шел резкий трупный запах».
Интересные данные найдены автором и в заявлении чехословацкого профессора судебной медицины Ф. Гаека, опубликованном в пражской газете «Лидоведемокрацие» от 9 марта 1991 года.
Франтишек Гаек был участником одной из «международных комиссий» по расследованию катынской истории. Весной 1943 года он вместе с двенадцатью другими профессорами экспертами по указанию гитлеровцев выезжал в Катынский лес для проведения экспертиз.
«Поражала бросающаяся в глаза подготовленность, — писал он, — и у меня с первого же момента сложилось твердое убеждение, что всё это страшное злодеяние совершили сами же нацисты…
Сразу же после освобождения Чехословакии в 1945 году я издал брошюру «Катынские доказательства», в которой описал расположение, величину и глубину общих могил, в которых были зарыты казненные гитлеровцами польские офицеры…