ХОЗЯЕВА ЯМЫ
Шрифт:
– Ты – мой брат, и я люблю тебя, как брата и как великого бойца, большого друга. Ты не мог всерьез предложить этого! Позволить этой толпе захватить Варналь – этим больным людям! Ты, должно быть, обезумел!
– Напротив, – спокойно возразил я. – Именно с безумием я и сражаюсь.
Я борюсь за то, чтобы остаться нормальным. Пусть тебе скажет отец. Он знает, что я имею в виду.
– Сейчас отчаянные времена, Дарнад, – сказала Шизала. – Сложные времена. И поэтому трудно решить, какие правильные действия нужно предпринять, когда требуется действовать. Народ Зеленой Смерти подобно народу
– Я хотел сказать почти что это, – кивнул я. – Если мы сейчас предадимся страху, то чем станет Карнала?
– Страху! Разве бегство – не трусость?
– Трусость бывает разная, сын мой, – сказал Карнак, вставая. – Я думаю, что бегство из Варналя – даже хотя мы достаточно сильны, чтобы легко разбить эту наступающую на нас толпу – не столь уж большая трусость.
Это ответственность.
Дарнад покачал головой.
– Я все равно не понимаю. Наверняка ведь нет ничего плохого в защите нашего города от агрессоров.
– Есть разные виды агрессии, – заметил я. – Вскоре после моего прибытия на Вашу, против Варналя выступили синие гиганты Аргзуна. Этот народ был вполне в здравом уме. Отбиться от них было делом непростым. Но мы это сделали. Но, применяя насилие в данном случае, мы потеряем связь со всем нашим делом – со всем моим делом, если тебе угодно. Хотя я думал, что оно у всех нас общее. Нам ведь надо исцелить болезнь в ее источнике, исцелить болезнь тела и духа, заразившую Кенд-Амрид.
Дарнад посмотрел на Хул Хаджи, который ответил ему таким же взглядом, а затем отвел глаза. Он взглянул на отца и сестру. Те ничего не сказали.
Он посмотрел на меня.
– Я не понимаю тебя, Майкл Кэйн, но постараюсь, – сказал наконец он.
– Я доверяю тебе. Если мы должны покинуть Варналь, значит, мы должны покинуть его.
А затем Дарнад не смог больше сдерживать слез, закапавших по его щекам.
16. ИСХОД
И поэтому, я надеюсь, вы поймете, как великий город, здоровый и сильный, был оставлен своим населением.
Воины, ремесленники, женщины и дети покинули Варналь длинной организованной процессией, унося с собой свое имущество. А воздушные корабли – и те, что остались от шивов, и моей конструкции – плыли над ними. Некоторые уходили, как Дарнад – молча. Другие недоумевали, некоторые задумывались, но знали в душе, что поступают правильно.
Они оставляли Варналь больным и обманутым людям делать с ним все, что угодно.
Это был единственный выход из создавшегося положения.
Как я уже говорил вам, обычно я не мыслитель, но я стараюсь придерживаться определенных принципов, какой бы отчаянной не была ситуация или ужасной угроза. Не из-за какого-то догматизма, а, если угодно, из страха перед страхом – страха перед действиями, которые производят из страха, перед мыслями, которые рождены страхом!
Я ехал на дахаре бок-о-бок с Шизалой справа от меня и Хул Хаджи слева. Рядом с ним ехал Карнак, бради Карналы. Справа от Шизалы – Дарнад со строгим лицом и недоумевающим взглядом.
Позади нас ехали и шли
Впереди лежали лишенные растительности мрачные горы, которые мы сделаем своим домом, пока не будет найдено какое-нибудь лекарство против Зеленой Смерти.
Когда мы решили уйти из города, на кон была поставлена не только физическая судьба населения Марса. Речь шла о судьбе психологии! Мы покинули Варналь, чтобы Марс по-прежнему мог оставаться планетой, которую я любил, а сам Варналь – городом, в котором я больше всего чувствовал себя, как дома.
Мы сражались против страха, против истерии и против ужасающего безумного насилия, вызванного этими эмоциями.
Мы покинули Варналь не для того, чтобы подать пример другим. Мы покинули его, чтобы подать пример самим себе.
Все это может показаться грандиозным. Я только прошу, чтобы вы подумали о том, что мы сделали, и постарались понять цели этого.
Наше путешествие в горы оказалось долгим, ибо скорость передвижения устанавливалась самыми тихоходными гражданами. Наконец мы добрались до холодных гор и нашли долину, где смогли построить грубые дома для себя, так как склоны долины густо поросли лесом.
Сделав это, мы послали свои воздушные корабли обследовать горы в надежде отыскать почти легендарного врача, являвшегося единственным человеком на Марсе, способным спасти наш мир от Зеленой Смерти.
Нашел в конечном итоге Маса Раву не я, а тот, кто первым упомянул о нем – Дарнад.
Дарнад вернулся однажды вечером в лагерь на воздушном корабле. Он отправился путешествовать в одиночку, и мы сочувственно отнеслись к этому доказательству потребности в уединении.
– Майкл Кэйн, – заявил он, входя в хижину, где жили теперь мы с Шизалой. – Я видел Маса Раву.
– Он может помочь нам? – был мой первый вопрос.
– Не знаю. Я не разговаривал с ним, только спросил, как его зовут.
– И это все, что он сказал тебе?
– Да. Я спросил его, кто он, и он ответил: «Мас Рава».
– Где он?
– Он живет в пещере во многих шати отсюда. Ты хочешь, чтобы я показал дорогу?
– Да. Ты думаешь, он стал законченным отшельником? Тронет ли его наше бедственное положение?
– Не могу сказать. Утром я отвезу тебя туда.
Поэтому утром мы улетели на воздушном корабле Дарнада отыскивать Маса Раву. Точно так же, как раньше я разыскивал машины в надежде, что они спасут нас, так теперь я искал человека. Окажется ли человек более полезным, чем машины? Я не был уверен.
Следует ли мне так сильно доверять машинам? Или другому человеку? Я снова сомневался.
Но я отправился с Дарнадом, лавируя на корабле среди скал, пока мы не прибыли к месту, где естественная тропа поднималась по горе к пещере.
Я опустил лесенку на широкий карниз перед пещерой и начал спускаться, пока не оказался перед темным входом.
Затем я зашел внутрь.
Там, согнув одну ногу и выпрямив другую, прислонившись спиной к стене пещеры, сидел человек. Он окинул меня веселым вопросительным взглядом. Он был чисто выбрит и молод на вид. Пещера оказалась чистой и хорошо меблированной.