Хозяева Земли
Шрифт:
Поэтому неудивительно, что набор генов, способствующий общественному поведению людей, обернулся двуликим Янусом. С одной стороны, он «нашептывает» индивиду поведение, ведущее к личному успеху. С другой обусловливает признаки, помогающие сообществу, к которому принадлежит данный индивид, одержать победу в межгрупповой борьбе.
В истории жизни на Земле всегда господствовал естественный отбор на индивидуальном уровне, стратегически направленный на получение максимального количества половозрелого потомства. Диктуемые им физиологические и поведенческие особенности животных вели к одиночному существованию или в крайнем случае к членству в слабо организованных группах. Эусоциальность, при которой животные ведут себя противоположным образом, возникала редко потому, что групповой отбор
С такими же проблемами столкнулись предки муравьев и других общественных насекомых (муравьев, пчел и ос). Они ловко обошли их, выработав в процессе эволюции исключительную пластичность некоторых генов. Хотя рабочие-альтруисты принципиально отличаются как друг от друга, так и от матки по физиологическим и поведенческим особенностям, гены, отвечающие за физиологию и поведение, одни и те же и у матки, и у рабочих особей. Отбор по-прежнему происходит на индивидуальном уровне — от матки к матке. Но также продолжается групповой отбор, «стравливающий» разные колонии. Этот кажущийся парадокс легко разрешим. Когда речь идет о формировании общественного поведения, для естественного отбора колония представляется одной лишь маткой и ее фенотипическими копиями. В то же время групповой отбор способствует генетическому разнообразию других частей генома рабочих особей, чтобы помочь защитить колонию от болезней. Это разнообразие обеспечивает самец, с которым спаривается матка.
В этом ракурсе генотип каждой пчелы или муравья — генетическая химера, игра природы. Он содержит гены, общие для всех членов колонии, из которых «лепятся» разные касты, и гены вариабельные, защищающие всю колонию от болезней.
Млекопитающие не могли прибегнуть к подобным ухищрениям, так как их жизненный цикл коренным образом отличается от жизненного цикла насекомых. На ключевом этапе размножения самка млекопитающих не может покинуть территорию, на которой родилась. Фактически она привязана к своей группе; все, что она может, — это перейти в соседнюю, — распространенное, но строго контролируемое явление среди животных и людей. Напротив, самка насекомого после спаривания может переместиться на очень большое расстояние от родного гнезда, унося с собой сперму в сперматеке, словно карманного самца. Дать начало новой колонии она может совершенно самостоятельно и где угодно.
У млекопитающих и других позвоночных групповому отбору редко случалось восторжествовать над индивидуальным, и даже если он одерживал победу, она не была — и никогда не будет — полной и окончательной. На пути к этому стоит непреодолимая преграда — основы их жизненного цикла и структуры популяции. На подмостках общественной эволюции никогда не сыграют пьесу, в которой млекопитающие полностью уподобятся насекомым.
Можно предположить, что в случае людей эволюционный процесс, в котором сочетаются индивидуальный и групповой отбор, должен иметь следующие последствия:
• Острая конкуренция между группами, часто выливающаяся в территориальную агрессию.
• Неустойчивый состав групп: преимущества увеличения группы за счет иммиграции, «обращения в свою веру» и завоевания противопоставлены потенциальным преимуществам узурпации власти в пределах группы и ее распада на несколько мелких групп.
• Неизбежная и непрестанная война между честью, благородством и долгом (плодами группового отбора) и эгоизмом, трусостью и лицемерием (плодами индивидуального отбора).
• В эволюции общественного поведения человека важнейшую роль играло совершенствование умения быстро и точно угадывать чужие намерения.
• Существенная часть человеческой культуры берет начало в противоборстве индивидуального и группового отбора, и это особенно хорошо заметно на примере искусства.
Подведем итог: человеческая природа — весьма своеобразное варево, долго кипевшее в эволюционном котле. Худшее в ней неразрывно— и навечно — смешалось с лучшим. Отделить одно от другого, даже если бы это было возможно, означало бы утратить нашу человеческую сущность.
7 |
Объединяться в группы, черпая в единении душевный комфорт и гордость, ревностно защищать свою группу от нападок со стороны — все это абсолютные и непреложные характеристики человеческой природы и, следовательно, культуры.
Границы таких объединенных общей целью сообществ тем не менее достаточно расплывчаты. Как правило, в них входят семьи на правах подгрупп, но преданность другим группировкам нередко вызывает семейный раскол. Под вопросом может оказаться и лояльность союзников, наемников, новобранцев или, наоборот, ветеранов, а также перебежчиков из враждебных групп. Каждый член сообщества получает возможность самоидентификации и некоторые права. С другой стороны, «заработанные» им моральные и материальные блага «повышают рейтинг» его товарищей.
С психологической точки зрения современные группы — аналоги исторических и доисторических племен. Это значит, что они уходят корнями к коллективам предшественников людей. Связующий группу инстинкт — биологический продукт группового отбора.
Человеку нужно племя. Это дает ему дополнительную возможность самоидентификации и социальный статус в хаотическом мире. Мир становится понятнее и безопаснее. Общественное окружение
современного человека — уже не единое племя, а система взаимодействующих племен, и сориентироваться в ней бывает непросто. Людям нравится быть в компании единомышленников, и они не жалеют сил, чтобы попасть в самую лучшую группу, будь то полк морской пехоты, элитный колледж, правление компании, религиозная секта, студенческое братство или клуб садоводов-любителей. Главное, чтобы эта группа выгодно выделялась на фоне остальных групп той же категории.
Современные люди, в какой-то мере осознавшие опасность войны или, во всяком случае, остерегающиеся ее последствий, все чаще ищут ей замену в командных видах спорта. Наблюдая за победой «своих» на ритуальных полях сражений, они утоляют жажду принадлежности к успешной группе. Они предвкушают футбольные матчи с не меньшим энтузиазмом, чем те добропорядочные, прилично одетые вашингтонцы, которые вышли смотреть на первое сражение при Булл-Ран во время Гражданской войны. Форма и атрибутика любимой команды, кубки и флаги, танцы полуобнаженных девушек-чирлидеров зажигают сердца болельщиков. Чтобы поддержать своих, фанаты наряжаются в невообразимые костюмы и размалевывают собственные лица, а после победы устраивают триумфальные шествия. В пылу матча и последующих безумных торжеств многие болельщики, особенно молодежь, напрочь забывают о приличиях. Когда июньским вечером 1984 года в заключительном матче чемпионата НБА «Бостон Селтикс» одержала победу над «Лос-Анджелес Лейкерс», члены команды в экстазе скандировали: «Кельты лучше всех!» Присутствовавший при этом социальный психолог Роджер Браун заметил: «Лучше всех чувствовали себя нетолько игроки, но и их болельщики. Весь Норт-энд был в экстазе. Толпы фанатов повалили на улицу со стадиона и из близлежащих баров. Обезумевшие поклонники “кельтов” истошно вопили, воздевали к небу руки, выделывали умопомрачительные акробатические номера. У какой-то машины оторвали крышу, и человек тридцать забрались внутрь, а владелец, один из фанатов, только улыбался до ушей. По кварталу медленно двигался
импровизированный парад оглушительно сигналящих автомобилей. Не думаю, что фанаты просто выражали восхищение своей командой или сопереживали ее успеху. Нет, каждый из них чувствовал, что это его личный успех. В ту ночь самолюбие болельщиков вознеслось до невероятных высот и чувство социальной идентичности всколыхнуло множество отдельных личностей».
Затем Браун добавляет очень важную вещь: «В отождествлении со спортивной командой есть что-то от произвольности минимальных групп. Чтобы болеть за “Бостон Селтикс”, вовсе не нужно родиться в Бостоне или даже жить в нем; не нужно быть бостонцем и для того, чтобы играть за нее. Не исключено, что многие болельщики, да и сами игроки друг друга терпеть не могут. Но когда на передний план выступило отношение к любимой баскетбольной команде, их сердца бились в унисон».