Хозяева жизни
Шрифт:
Внезапно раздался дикий вопль Мансона и дикие вопли остальной троицы, и Ралтон, вернувшись к реальности, увидел, что они, как безумцы бешено несутся к огромным серым блестящим массам желеобразного вещества, которое внезапно перелилось через край плато и быстро скользило им навстречу!
Массы протоплазмы снизу забрались на вершину горы!
Ралтон и Маллет покачивались на месте, ошеломлённые и оцепеневшие; они видели, как Мансон и остальные учёные как безумные бросились на движущиеся
Это было то, что разрушило чары, сдерживавшие последних двоих людей, оставшихся на плоской вершине, и они побежали к огромному конденсатору, находившемуся всё ещё в нескольких ярдах от них, стремясь к пульту управления, огромные протоплазменные руки потянулись к еле стоящей на ногах паре учёных. Ралтон услышал крик Маллета, затем почувствовал, как одна из этих ужасных рук дёрнула его назад, но даже в этот момент не оглянулся, как безумный изо всех сил рванувшись к пульту управления. Он был в дюжине футов от него, в полудюжине, почти в пределах досягаемости… и тут ещё одна огромная блестящая рука молниеносно вырвалась из массы позади, схватила и сжала его своей холодной хваткой, и в это время до него и до Маллета докатились сверкающие потоки, породившие эти руки!
Ралтон почувствовал, как холодная, ужасающая хватка сжала его, оттягивая назад, как сверкающие массы позади стремительно надвинулись на него, и, когда они практически настигли его, он вложил последние силы в одно невероятное усилие, в последнем безумном порыве потянувшись к ручке управления, находившейся прямо перед ним. Под воздействием этого сверхчеловеческого усилия неумолимая хватка, державшая его, на мгновение ослабла, и в этот момент вытянутые вперёд пальцы Ралтона коснулись ручки управления и резко дёрнули её вверх, от белых букв, около которых она находилась, к тем, что были чуть выше, от колебаний космических лучей к радиоактивным колебаниям.
Ему показалось, что в следующее мгновение во всём мире воцарилась внезапная, потрясающая тишина, полное прекращение всякого движения и звуков, хватка, державшая его ослабла, а серые массы, скользившие вперёд, к нему и Маллету, замерли и задрожали. Затем, всё ещё покачиваясь, он почувствовал, как хватка вовсе исчезла, и ошеломлённо увидел, что полупрозрачная рука, обхватившая его, странно изменилась, внезапно съёжилась и рассыпалась серым порошком, осевшим
Ралтон, пошатываясь, подошёл к Маллету и наполовину повёл, наполовину потащил своего друга, всё ещё ошеломлённого, к своему самолёту, так и стоявшему совершенно нетронутым на другой стороне площади. Он помог ему забраться в переднюю кабину, повернул тумблер и раскрутил пропеллер. Ещё мгновение, и маленький ревущий мотором самолёт промчался по площади, резко взмывая вверх, в сияющий свет зари, и уносясь на юг, прочь от гигантского конуса и острова, омываемого серыми водами.
На юг, на юг… Ралтон, положив руки на рычаги управления и слегка запрокинув голову, позволил самолёту самому прокладывать траекторию в верхних слоях воздуха и с рёвом лететь дальше. Пьяно покачиваясь, он понёсся на юг высоко над чистым серым морем, и свежий солёный воздух обдал холодом его лицо и лицо Маллета, сидевшего перед ним. Он продолжал мчаться на юг, а серый свет зари слева от него становился золотым по мере того, как восходящее солнце поднималось над горизонтом. На юг, на юг…
Мир впереди, который в конце концов был спасён от гибели не Маллетом и не им, а судьбой, не занимал мысли летевшего вперёд Ралтона. Как и объяснения причин этой напасти и этого спасения, которые только они могли дать ликующему человечеству. В этот момент ему хотелось только одного — бежать всё дальше и дальше от адского острова, таявшего в водах далеко позади них; хотелось только одного — уноситься всё дальше и дальше от тёмного гигантского конуса, на покрытой серым налётом вершине которого лежали искорёженные тела людей, которые планировали стать хозяевами жизни в этом мире и чьи планы обернулись их гибелью.