Хозяин берега
Шрифт:
— Тот больной, с ушибом руки… Он записан?
— Нет, в том-то и дело, — нездоровый румянец на щеках врача казался наведённым: грустное лицо комика под слоем грима. — Я сразу сюда побежал!
— Какая рука у него повреждена?
— Правая.
— А как он выглядел?
Медсестра снова пришла на помощь:
— Немолодой. В шапке… — она туже затянулась в пальто. — Среднего роста…
Приметы оказались ординарными.
— Вот так… — Антон прикурил от папиросы, повернулся к Денисову: Сходи в ночной скорый, он ещё здесь. К проводнику:
Денисов рассказал про портфель из свиной кожи.
— Важная деталь… — Сабодаш тут же передал приметы портфеля по рации дежурному наряду. — Ещё?
— Примерно в это время я видел группу моряков.
Выходили из спального вагона. Передай по вокзалам…
— Удачи вам, — кивнул врач, отходя.
Послышался звук сирены. На перроне показался милицейский «газик». Взвизгнули тормоза. Сразу же появились люди: инспектора, эксперт, следователь.
В свете фар Денисов заметил отверстие в заборе, показал Антону — сквозь него можно было незаметно покинуть вокзал, миновать котлован будущей гостиницы и длинной цепью новостроек податься к Дубниковскому мосту.
2
— Ищете кого-нибудь? — спросила проводница четырнадцатого вагона, длинноногая, с чёлкой девчонка в джинсах.
— Инспектор розыска Денисов. Здравствуйте.
— Тоня, — проводница подала руку.
Денисов понял, что перед ним учащаяся железнодорожного техникума, проходящая практику в качестве проводницы.
— Первый раз в поездке? — спросил он.
— Что-нибудь не так?
— Нет-нет, — он подошёл к третьему купе, в котором ехал пострадавший. Пассажиров этого купе помните?
— Кого именно?
— В летнем плаще, в шляпе.
— С портфелем!.. Что всё-таки случилось?
— Я объясню. Купе было заполнено?
— Четыре пассажира.
— Они вместе ехали?
Она подумала:
— По-моему, здесь познакомились.
— Мужчины?
— Да. Можете открыть дверь — не заперто.
В купе Тоня успела поработать тряпкой и веником, линолеум ещё не просох В пустой пепельнице лежало несколько кусочков мелко разорванной мелованной бумаги; на верхней полке — клочок обёрточной, жёсткой, пропахшей магазином стройматериалов — Все отправлялись с конечного пункта?
Проводница присела на полку, обняла колени в джинсах:
— Вначале с ними ехала пассажирка. Я её перевела в соседнее, к женщинам, а мужчину из того купе — сюда. Чтобы удобнее.
— Эти четверо… Никто не показался вам подозрительным, странным?
— Н-нет.
— Все ехали до Москвы? — в купе было жарко, Денисов расстегнул куртку.
— Один был транзитный. — Тоня подумала. — Вот только свет горел всю ночь… Я обратила внимание,
— А в других купе?
— В других спали. Могу я тоже спросить? Что случилось?
— Совершено преступление, — Денисов поднялся. — Пострадавший ехал в этом купе
— Он шахматист, — пострадавшего она хорошо запомнила. — С доской не расставался… Командировочный!
— Шахматы вёз с собой?
— У меня брал.
— А партнёры?
— Он больше сам с собой. Расставит фигуры и сидит…
Тоня с любопытством разглядывала кабинет. Расположенный в старой, не подвергавшейся — реконструкции части вокзала, кабинет был со сводчатым потолком, с колонной посредине. Сквозь стрельчатое окно виднелся Дубниковский мост с неподвижными красными огнями, внизу чернели электрички. Ночь выдалась ясной: горловина станции просматривалась до самого блокпоста и дальше за элеваторы.
— Не тоскливо здесь? — спросила Тоня.
— Скучать, в общем, некогда.
Проводница успела переодеться: туфли на модном каблуке, к джинсам прилегал мохнатый тяжёлый свитер.
— Значит, пострадавший — человек увлечённый… — сказал Денисов.
— Серьёзный, — она ждала наводящих вопросов.
— Это он обменялся местами?
— С женщиной? Нет. Тот — молодой парень. В куртке. У него на куртке написано «Стройотряд» или что-то похожее.
Денисов сделал пометку в блокноте, — Шахматист ехал внизу?
— На нижней полке отдыхал Юрий Николаевич. Пожилой, в очках.
— Как он одет?
— Короткое серое пальто, шапка… Хороший дядечка.
Тоже из Москвы.
— И он играл в шахматы?
— При мне они больше разговаривали.
— Не помните, о чём?
— Один раз о каких-то насекомых. Похоже, о жучках.
— Жучках?
— Жучки будто издают звуки при трении лапок о подкрылышки. Пострадавший объяснял, а Юрий Николаевич слушал.
— Они были вдвоём?
— Третий в это время мыл яблоки в коридоре. — Кого вы называете третьим? — Денисов посмотрел в свои записи: «Пострадавший — шахматист», «Куртка «Стройотряд»», «Юрий Николаевич», «Все до Москвы».
Транзитного. Солидный тоже пассажир. Билет у него до станции Ош.
— Где это?
— Среднеазиатской железной дороги.
За окном Денисов увидел Антона. Вместе со следователем и экспертом дежурный возвращался в отдел.
«Газик» медленно двигался вдоль перрона к стоянке для служебных машин.
Сверху Антон казался ещё мощнее. Говорили, у себя, на Алтае, Сабодаш стал чемпионом-гиревиком ещё до того, как начал по-настоящему тренироваться. Пришёл на соревнования зрителем, ушёл призёром.
По тому, как Антон шёл, глядя под ноги, как слушал следователя, Денисов понял: ничего положительного осмотр не принёс.
— Пострадавший выходил на стоянках? Что-нибудь приносил? — Денисов задал проводнице ещё несколько формальных вопросов. — За постель уплатил сразу?
— Нет… Не помню…
Денисов почувствовал сдержанное кокетство, которое ей шло. Увлёкшись, Топя едва не упустила существенное: — Минуточку! За него уплатила женщина…
— Та, что ехала в купе?
— Она.