Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник)
Шрифт:
Даже если грабителям и удалось бы проникнуть в помещение банка, им пришлось бы возиться ещё с сейфами, так что получилось, что оборона была лучше подготовлена, чем нападение. И вообще, по правде сказать, оно не выглядело удачным.
На оконных рамах первого этажа остались следы ножниц или какого-то другого подобного инструмента, который, очевидно, просовывали снизу, пытаясь открыть окна.
Полиция, должно быть, уже напала на след: оконные рамы накануне были выкрашены, так что пятна зелёной краски должны остаться на руках
4 часа дня.Ах, эта подлая женщина! Будь она трижды проклята! Всё равно! Ей не взять верха надо мной!
Вот ведьма!
Из-за неё я потерял кафедру, но ей мало того: теперь она покушается на мою честь!
Я, стало быть, ничего не могу против неё сделать, если не считать… Нет, как бы она меня ни изводила, я едва ли смогу на это решиться.
Час назад, причёсываясь у себя в спальне перед зеркалом, я бросил взгляд на нечто, отчего у меня похолодело на сердце. Я почувствовал при этом такую слабость в ногах, что вынужден был сесть на край кровати, чтобы не упасть. После чего разрыдался.
Вот уже много лет, как со мной такого не бывало, но на этот раз нервы мои окончательно сдали.
Я мог лишь всхлипывать в бессильном приступе боли и гнева.
Моя пижама, которую я обыкновенно надеваю после обеда, висела на вешалке, возле платяного шкафа, и правый рукав её, от манжеты до локтя, был покрыт толстым слоем зелёной краски.
Вот, стало быть, что означала её последняя угроза!
Она сделала из меня дурака на людях, а теперь ещё хочет заклеймить и как преступника.
На сей раз ей это не удалось, но потом!.. Я не смею даже об этом помыслить!
И Агата… И бедная моя мама! Какой удар для неё на старости лет!
Нет, лучше умереть!
Да, вот до какого позора она меня довела. Именно это она, несомненно, и хотела сказать, когда предупредила, что я и не подозреваю, до каких пределов простирается её власть надо мной.
Я перечитал свои записи, где передан этот наш разговор, и нашёл там утверждение, что, покуда она проявляет своё влияние лишь вполсилы, субъект ещё сознаёт свои действия; но когда она прилагает полное усилие, то он уже ничего не помнит и не сознаёт.
А у меня как раз теперь и нет никаких воспоминаний или представлений о том, что я делал сегодня ночью…
Я готов поклясться, что спал всю ночь крепким сном в своей постели и что мне даже ничего не снилось.
И однако – вот пятна, которые недвусмысленно доказывают, что я оделся, вышел и даже пытался открыть окна в банке, после чего вернулся домой.
Видел ли меня кто-нибудь?
Не исключено, что меня и видели за этим занятием. Может быть, даже шли за мной до самого дома.
О, каким адом стала моя жизнь! Я не знаю больше ни отдыха, ни покоя. Но скоро моему терпению придёт конец!
10
Открыть окна я пытался с помощью своей отвёртки. Она оказалась вся перемазана краской, так что её мне тоже пришлось почистить.
Голова у меня болит так, словно сейчас разорвётся. Я принял пять гранул антипирина.
Если бы не Агата, я принял бы все пятьдесят, и всё было бы кончено.
3 мая.Три спокойных дня.
Эта адская ведьма играет со мной, словно кошка с мышкой: отпускает лишь затем, чтоб снова на меня прыгнуть.
Самый сильный страх овладевает мной, когда всё выглядит спокойным.
Здоровье моё в самом плачевном состоянии, равно как и облик: непрестанная икота и тик в левом глазу.
Я слышал, что Агата с матерью вернётся послезавтра.
Не знаю, радоваться мне этому или наоборот. В Лондоне они были в безопасности; но, попав сюда, могут оказаться втянутыми в липкую паутину, в которой я сейчас бьюсь один. И нужно, чтобы я им об этом сказал.
Я не могу жениться на Агате, поскольку не в состоянии отвечать за свои действия.
Да, мне необходимо им всё сказать, хотя это и грозит разрывом.
Сегодня вечером университетский бал, и я должен пойти туда. Но, видит Бог, я всего менее расположен к развлечениям. Однако нельзя, чтобы обо мне сказали, будто я уже не в состоянии показываться на людях.
Если же меня там увидят, если я смогу немного поговорить со своими коллегами, то тем самым я как бы докажу, что лишать меня кафедры было несправедливо.
11.30 вечера.Я был на балу.
Мы пришли туда вместе с Чарльзом Сэдлером, но ушёл я раньше него.
Во всяком случае, я дождусь его возвращения: в последнее время я стал бояться засыпать ночью – что-то ещё я выкину во время сна?
Сэдлер – весёлый и практичный парень, разговор с ним укрепит мои нервы.
В общем и целом вечер удался на славу.
Я беседовал со всеми сколько-нибудь влиятельными людьми, и мне кажется, доказал им, что место моё ещё не вакантно.
Мерзавка также была на балу. Она, конечно, не могла танцевать и сидела вместе с миссис Вильсон.
Не единожды взгляд её устремлялся в мою сторону. Но, оглядывая зал, я меньше всего обращал на это внимание.
Один раз, когда я сидел к ней боком и краем глаза наблюдал за нею, я заметил, что взгляд её обращён на кого-то ещё.
Посмотрев в том же направлении, я увидел, что это был Сэдлер, танцевавший тогда с младшей из мисс Тэрстон.
Глядя на девушку, с которою он вальсировал, становится понятным, как он должен быть счастлив, что, в отличие от меня, ускользнул из лап этой негодяйки. То-то обидно: он даже не знает, от чего спасся!