Хозяин Чёрной башни
Шрифт:
Но я ошибалась. Я никогда и не думала, что гроза придет оттуда, откуда она действительно пришла. И конечно же у меня не было никаких предчувствий в тот вечер, когда я увидела, как мистер Гамильтон садится в седло и выезжает со двора. А между тем лишь несколько часов отделяло меня от самых разрушительных событий, какие только были в моей жизни. Из окна я смотрела, как хозяин скачет вперед, очень высокий и прямой и непривычно нарядный – в сапогах и костюме для верховой езды. Я смотрела, как он уезжает, не без облегчения Я потеряла катушку ниток и полагала, что обронила ее в библиотеке. Теперь я могла пойти поискать их, не подвергаясь риску столкнуться
К моему удивлению, в библиотеке за столом, положив голову на сложенные руки, сидел мистер Гамильтон. Я замерла, размышляя, не смогу ли ретироваться раньше, чем он меня заметит, но он слышал, как открылась дверь. Он поднял голову; я стояла без движения, прижав руки к груди.
Никогда, даже в самые страшные минуты гнева, я не видела его таким, как тогда. В его лице не было ни кровинки, даже губы были белы. Его глаза были безжизненны, словно пыльные черные камни.
Я бросилась к нему. Может быть, я что-то говорила или кричала. Я только помню, что случилось потом. Потому что, когда я достигла стола, его мертвые, тусклые глаза ожили и шрам на щеке запылал. Он вскочил на ноги, опрокинув тяжелый стул, словно он был соломенным. Он вытянул обе руки, словно отгоняя какой-то невидимый призрак.
– Нет, – хрипло произнес он. – Нет, только не вы. Уходите.
Я очнулась на лестнице, где стояла, всем телом привалившись к перилам. Когда я добралась до своей комнаты, я закрыла дверь на задвижку. Позже, когда уже стемнело, Бетти постучала в дверь и спросила, не выйду ли я к ужину. Я сказала, что у меня болит голова.
Ветер трепал занавески и касался моих горящих щек. Ночь была неспокойной; небольшие облака торопливо бежали по небу. Лунный свет плясал, словно пламя свечи. Приближалась еще одна из столь частых здесь летних бурь.
“Завтра, – сказала я себе, – напишу Рэндэллу”. Мысль, которая всего неделей раньше заставила бы меня содрогнуться, теперь вызвала во мне только тупое смирение. Ничто меня не трогало – ничто, кроме воспоминания о жесте, которым хозяин отослал меня от себя.
Ветер все задувал, он дребезжал стеклами створчатого окна, стонал в соснах за двором. Но его шума было недостаточно, чтобы заглушить другой, более близкий звук – тихий стук в дверь моей спальни.
Хотя стук был очень осторожным, он поднял меня на ноги. В нем было что-то таинственное и тайное, словно дверь ощупывала рука слепца, Я знала, что дверь заперта на задвижку, и все же на несколько секунд меня охватила тревога. Потом я заметила под дверью что-то белое.
Прошло еще немного времени, прежде чем я смогла успокоиться настолько, чтобы подойти к двери и поднять этот предмет. Это была записка. Я узнала почерк: “Я должен поговорить с вами сегодня ночью. Но только не в доме. Приходите к Черной башне”, – было там.
Я перечитала записку дважды; сначала я не могла понять, не могла поверить. Ведь хотя послание было составлено в весьма грубом, приказном тоне, оно содержало то, на что я надеялась всем сердцем и чего не смела ожидать. От счастья я не верила своим глазам. Его ужас и внезапное отвращение не предназначались мне! Они были вызваны чем-то еще. Он не ненавидит меня.
Я накинула шаль и надела туфли. Это заняло у меня некоторое время; после приступа плача у меня все еще дрожали руки. Из дома был один выход, воспользовавшись которым можно было ускользнуть незаметно. Записка подразумевала секретность, таким же было и мое собственное намерение. Чтобы добраться до башни, лошадь была не слишком нужна. Подъем был
К мрачному пейзажу этой ночи башня подходила как нельзя лучше. В неровном свете луны невозможно было разглядеть ее безобразных шрамов. На мгновение, взглянув на нее затуманенным взглядом, я ясно представила себе, как она выглядела первоначально: массивные дубовые двери висят на огромных петлях, красный свет факелов пробивается сквозь узкие окопные щели, а изнутри доносится звон кубков и гул голосов – это пируют жестокие воины высокогорья. Но тут я моргнула, и видение исчезло. Передо мной смутно вырисовывалась пустая раковина, мрачная развалина.
Я ступила на мрачный уступ в основании башни и огляделась вокруг. Ветер шумел так сильно, что мне трудно было что-либо расслышать, лунный свет снова померк. И тем не менее я была уверена, что нигде в поле зрения не было ни одной человеческой фигуры. Может быть, я поторопилась и пришла на свидание раньше положенного? Но, учитывая то, с каким трудом дался мне подъем в гору, это вызывало большие сомнения.
Я подошла к зияющей дыре, которая когда-то была дверью башни, и заглянула внутрь. Мои ноздри в ту же секунду ощутили неприятный запах плесени. Башня не имела крыши, но ее стены были так высоки, что внутри стояла непроглядная тьма. Я колебалась, я вдруг почувствовала какую-то нерешительность при мысли, что мне нужно будет войти в пустой дверной проем. Мне казалось, что внутри что-то есть. Я не заметила в башне никаких признаков человека – никакого движения или смутного силуэта. Но у меня было ощущение, что я не одна.
Понизив голос, я позвала его, я назвала его по имени, которого никогда не осмеливалась произнести, встречаясь с ним лицом к лицу:
– Гэвин...
Толстые стены отразили мои слова глухим эхом. Другого ответа не было.
Неожиданно я почувствовала, что мне следует отойти от дверного проема. Это было абсурдом, но я подумала, что кто-то может выскочить на меня из двери. Здесь было немало волков и прочих диких тварей. И одной из них могло прийти в голову устроить себе логово в башне. Но не диких зверей я боялась.
Я обошла башню вокруг фундамента и вышла на ту часть платформы, что нависала над долиной. Ветер осыпал меня ударами, тяжелыми, словно удары дубинки; на мгновение я качнулась и в ужасе ухватилась за камни стены, чтобы удержаться на месте. У меня под ногами было лишь пустое пространство. По ту сторону долины смутно виднелись дальние холмы, которые едва вырисовывались на фоне неба, а сама долина, погруженная во тьму, казалась бездонной бездной.
И пока я стояла покачиваясь на самом краю утеса, я кое-что увидела. Внизу, почти прямо подо мной, виднелся крошечный оранжевый огонек. Должно быть, это светилось окно пастушьей хижины, о которой как-то упоминал мистер Гамильтон.
Из-за воя ветра я не могла слышать ничьих шагов. Инстинкт, который сообщил мне о том, что кто-то приближается ко мне, не имел ничего общего с физическими чувствами; и его предупреждение пришло слишком поздно. Когда я обернулась, чья-то высокая фигура, лишенная черт, была уже рядом со мной. Я в тупом ужасе взглянула на нее, и фигура вдруг съежилась, словно пузырь, из которого выпустили воздух, и рухнула к моим ногам...
Я отступила назад. Я готова была сделать что угодно, чтобы избежать соприкосновения с бесформенными лапами, которые, мне казалось, тянулись ко мне, нащупывая в темноте мои юбки. Но я позабыла о том, где стою. Я шагнула в пустоту!