Хозяин Чёрной башни

Майклз Барбара

– Какая ты глупая, Дамарис. Ты ведь любишь моего отца, ведь правда? Ты веришь всему, что он тебе говорит; ты подлизываешься к нему, словно собачонка. Ну что ж, с сегодняшнего дня ты вряд ли когда-нибудь еще его увидишь. Это больно, не так ли? Постарайся сказать себе, что все к лучшему; почему бы и нет? – Она рассмеялась; это был отвратительный смех, который пронзил меня, словно нож. – О, я знаю, что ты чувствуешь. Но у меня есть надежда, а ты... ты уезжаешь. Ты никогда его больше не увидишь. Никогда!

Это не была истерика, и я не могла дать

ей пощечину. Но я также не могла больше сидеть здесь и слушать ее бредни.

Я уже шла к выходу, когда она произнесла то, от чего кровь бросилась мне в голову:

– Эндрю – превосходный дуэлянт, он учился в Париже. Как ты думаешь, что случится после того, что отец наговорит Эндрю? Как ты думаешь, почему он отослал тебя подальше? И что, ты думаешь, они оба делают сейчас?

Глава 12

Не дожидаясь ее дальнейших слов, я бросилась вниз по лестнице. Гостиная была пуста. Я снова побежала наверх и забарабанила в дверь Рэндэлла. Наконец сонный и недовольный голос ответил мне.

– Сейчас же выходи! – прокричала я. – Происходит нечто ужасное!

Позади меня раздалось шарканье ног. Я повернулась. На верхней ступени лестницы стоял Ангус. Я схватила его за рукав куртки. Ткань была такой грязной, что мои пальцы соскользнули.

– Где они? Ты знаешь, я вижу это по твоему лицу.

– Ну да, знаю, – ухмыляясь, ответил Ангус. – Но не скажу.

Я почувствовала, как изменилось мое лицо. Не знаю, что он прочел на нем, но улыбка сползла с его физиономии.

– Там внизу, – пробормотал он, показывая где.

В самом конце холла тяжелая дубовая дверь отделяла западное крыло от более старого дома. Я навалилась всем телом, открыла ее и побежала, мои шаги эхом отзывались в пыльных деревянных панелях длинного коридора.

Потом я услышала голоса. Трудно было определить, откуда они исходили, и я стала толкать все двери подряд. Третья дверь открывалась на галерею менестрелей, высоко вздымавшуюся над Главным залом. Галерея выходила на восток; через высокие окна пробивались рассветные лучи, пыльные цветные стекла окрашивали их в мутный шафранный и бледно-алый цвет. В их мрачном сиянии в центре зала стояли друг против друга двое мужчин.

Они были почти одного роста; Гэвин стоял ко мне спиной, но сэра Эндрю я могла разглядеть совершенно ясно. Он снова позировал и красовался. Одна рука покоилась у него на бедре, другой он подкручивал свой ус.

– Это – мое последнее предложение, – говорил Гэвин, когда я появилась в зале. – Принимаете вы его или нет?

Сэр Эндрю колебался, оглядывая комнату, словно бы в поисках ответа. Ни один из них не слышал, как я вошла. Балюстрада галереи была так высока, что мне пришлось встать на цыпочки, чтобы видеть Гэвина, который стоял прямо подо мной. Затем откуда-то, куда не доставал мой взгляд, раздался третий голос.

– Он отвергает ваше, как вы изволили его назвать, предложение, – произнесла леди Мэри. – Гэвин, не будьте глупцом. Вам не о чем торговаться.

–

Вы забыли об Аннабель. Я скорее брошу ее в пруд, чем позволю ему завладеть ею.

В его голосе было столько страсти и столько презрения, что я похолодела.

– Как вы смеете говорить со мной таким тоном? – возмутился сэр Эндрю.

– Полагаю, что до этой минуты я был еще довольно сдержан, – ответил Гэвин. – Я не говорил вам множества вещей, которые хотел бы сказать. Трус... мошенник... лжец...

Несмотря на всю мою неприязнь к сэру Эндрю, я не могла не признать, что он достойно ответил на то, что, без сомнения, было провокацией.

– Я дам вам шанс взять назад эти слова, – вспыхнув, сказал он.

– Я не возьму назад ничего.

– Тогда вы не оставляете мне выбора. Один из моих друзей нанесет вам визит.

Я не осознавала, как молод сэр Эндрю, пока не увидела его самодовольной улыбки, с которой он произносил эти напыщенные слова.

– О нет. – Гэвин бросился к резному дубовому сундуку у камина. Когда он прыжком вернулся назад, в его руках было по одной богато украшенной рапире. – Мы разрешим этот вопрос прямо сейчас. Эти клинки покрыты пылью, но и они сойдут!

Мой паралич прошел.

– Гэвин! – прокричала я. – Вы не в своем уме. Прекратите!

– Иди к себе в комнату, – приказал Гэвин голосом, каким обычно приказывал собакам.

Галерея была мала; ступеней, ведущих вниз, в зал, у нее не было. Мне придется вернуться и обойти дом, чтобы добраться до них, а к тому времени, как я проделаю весь этот долгий путь, они уже начнут бой.

Гэвин бросил одну из шпаг, и сэр Эндрю поймал ее. По тому, как его рука легла на рукоятку шпаги, я поняла, что он знал, как фехтовать. Я посмотрела на затянутые в черные перчатки пальцы Гэвина, на рукоятку его шпаги и с ужасом вспомнила, что два из этих пальцев всего лишь набиты ватой. Святые небеса!

Двери в дальнем конце зала скрипнули и распахнулись. В щель просунулось сонное, недоуменное лицо Рэндэлла.

– Доброе утро, – сказал он с блаженной глупостью. – Что-то не так?

– Рэндэлл, останови их! – вскричала я, вставая на цыпочки. – Они собираются драться!

– Вы – джентльмен, мистер Гордон, – произнесла леди Мэри, выходя из тени и обращая на него всю магию своих глаз и улыбки. – Вы слышали, в каких выражениях характеризовал моего брата мистер Гамильтон. Теперь они здесь – почему бы и не позволить им слегка выйти из себя?

Она легко рассмеялась, сведя все дело к шутливой схватке двух разозлившихся мальчишек, и грудь Рэндэлла заметно выпятилась.

– Полагаю, вы правы, – сказал он, придерживая пальцами галстук. – Небольшая разрядка, просто, чтобы их успокоить... Я останусь, чтобы насладиться поединком.

– Поединком? Вы что, думаете, что это игра? – Гэвин стащил куртку и бросил ее на пол; одним нетерпеливым движением руки освободил воротник. – Ну же, сэр, занимайте позицию. Покончим с этим, пока не сбежались остальные домочадцы.