Хозяин гиблого места

Тимошенко Наталья

– Нет, я ничего не узнала, но обстоятельства говорят сами за себя. Ты ведь и сам понимаешь это, да? И надпись в качестве предупреждения. Нам не стоило сюда приходить.

– Но мы сюда уже пришли. И Дворжака с Сашей я там не оставлю. Пойдем. – Ваня быстро обогнал сестру и устремился в ту сторону, где они оставили свою лодку. – Искать в темноте второй вход бессмысленно, надо вернуться в деревню. В идеале найти этого пацана. Если он знает один вход, может знать и второй. Ставлю свою машину на то, что он давно дома и спокойно пьет чай.

Лиля не стала спорить. Ей не терпелось выбраться с острова, а потом она найдет

способ не пустить сюда брата.

Какое-то время они шли молча, пока ей не показалось, что они снова идут слишком долго.

– Ты уверен, что мы идем к лодке?

– Я уже ни в чем не уверен, – мрачно отозвался Ваня. По его тону стало понятно, что он тоже обратил внимание на слишком длинную дорогу до реки. – Но как-то же мы вышли в прошлый раз и без пацана этого.

Он вдруг остановился и прислушался к чему-то. Лиля, не заметившая этого, прошла дальше, пробормотав себе под нос:

– Хорошо хоть Нев с нами не пошел.

– Тихо! – приказал Ваня. – Ты слышишь?

Лиля замерла и прислушалась. Вокруг стояла мертвая тишина, только кроны деревьев шелестели на ветру. Они теперь находились в лесной чаще, сюда не проникал даже слабый свет луны, частично прячущейся за густыми облаками, и, кроме их фонариков, других источников света не было. Где-то послышался приглушенный крик совы.

Она поежилась от очередного порыва ветра, напряженно вслушиваясь в шелест листьев, и уже почти решилась сказать, что ничего необычного не слышит, когда в стороне, в листве, что-то громко зашуршало. Лиля резко повернулась в ту сторону, направляя луч фонаря на куст. Кроме качающихся на ветру веток, ничего не было видно, но теперь она явственно слышала шуршание травы и хруст мелких веток, ломающихся под чьим-то весом. Кто-то или что-то приближалось к ним.

9 марта 2013 года

Безымянный остров, р. Бузан

Красноярский край, Астраханская область

Время шло, а ни конца, ни края бесконечному каменному лабиринту не было видно. Войтех даже подозревал, что они ходят кругами, как в лесу, когда они все никак не могли сдвинуться с одной точки. Относительно широкие проходы сменялись узкими лазами, в которые едва получалось протиснуться, в одних гротах трудно было выбрать, в какую сторону идти, в других едва находился один единственных выход. Пару раз они даже упирались в тупик, и им приходилось возвращаться назад. Они уже давно перестали любоваться красотами подземного царства, желая только одного: как можно скорее выйти на поверхность.

В одном из гротов они обнаружили текущий по стене поток прохладной воды и наконец-то смогли умыться.

– Кажется, такой грязной я не была с самого детства, – призналась Саша, набирая в пригоршню воду и выплескивая ее себе на лицо.

– А ты в детстве была сорвиголовой? – Войтех посмотрел на нее с улыбкой. – Я думал, ты сидела в красивом платье с двумя большими розовыми бантами и играла в куклы.

– П-ф-ф, – Саша даже поморщилась от такого предположения, – это точно не про меня. Хотя лет до двенадцати, пока я занималась танцами, примерно так и было. В куклы я почти не играла, предпочитала читать, но ходила в аккуратной одежде, с тщательно зализанными, насколько это

было возможно, волосами. Правда, все равно умудрялась то мороженым обляпаться, то в лужу наступить. А уж когда бросила, несколько лет в гардеробе не было ни одного платья. Но по-настоящему я отрывалась уже в университете, когда съехала от родителей и стала жить одна. Они бы не пережили, если бы узнали все подробности моей студенческой жизни.

– Мне следовало догадаться, – Войтех покачал головой, вытирая мокрое лицо рукавом.

– А ты? – Саша покосилась на него. – Ты был пай-мальчиком или сорвиголовой?

– Большую часть времени я старался быть хорошим сыном. А уже в зависимости от того, кому я был хорошим сыном – маме или папе – я был пай-мальчиком или сорвиголовой.

Саша рассмеялась.

– И кто же из них хотел видеть в тебе сорвиголову?

– Мой отец, – Войтех пожал плечами, как будто это само собой разумелось. – Настоящий мужчина не может быть пай-мальчиком, так он говорил. Он должен драться, стремиться, не бояться, испытывать себя… И так далее.

Саша очень внимательно посмотрела на него, как будто в этот момент у нее в голове отдельные кусочки мозаики складывались в общую картину.

– Вот оно что… – задумчиво протянула она.

Еще какое-то время они потратили на то, чтобы набрать в бутылки воды и обновить Сашину повязку на руке. Та уже почти высохла и ослабла, ничего должным образом не фиксируя, а когда они в следующий раз найдут воду, предугадать было невозможно.

– Идем дальше? – предложил Войтех. – Или тебе нужен привал?

Саша не ответила, напряженно к чему-то прислушиваясь. Издалека доносился странный гул, чем-то напоминающий жужжание линий электропередач.

– Ты слышишь? – спросила она.

Войтех тоже напряг слух и сразу понял, о чем говорит Саша. Звук был странным, чужеродным. Такого не ожидаешь услышать в подземном каменном лабиринте. До сих пор здесь вообще не было никаких звуков, кроме тех, что производили они сами. Что могло издавать такой гул под землей, Войтех не мог даже предположить.

– Надеюсь, это не слуховые галлюцинации, – пробормотал он, оглядываясь по сторонам.

– Уж лучше бы они, потому что я не хочу встретиться здесь с… – Саша не договорила. Гул явно нарастал, как будто что-то очень быстро приближалось к ним. – Ты «Спуск» смотрел?

Войтех закатил глаза, но все же шагнул ближе к ней, как будто заранее пытался прикрыть ее от невидимой угрозы. Проблема заключалась в том, что он не понимал, откуда ждать нападения: гул шел со всех сторон одновременно. Его рука машинально потянулась к кобуре, но он сразу себя остановил, вспомнив предупреждение Вани. Стрелять в подземной пещере действительно было плохой идеей, следовало оставить это на самый крайний случай.

– Саша, встань ко мне спиной, – велел Войтех. – И смотри в оба. Если что-то увидишь, сразу скажи.

Саша послушно прижалась к нему спиной, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. Гул нарастал, и в какой-то момент ей показалось, что невидимый источник звука находится с ними уже в одном гроте. Теперь она различала хлопанье крыльев, как будто они оказались в самой гуще летящих птиц, однако не было слышно ни карканья, ни каких-либо других звуков, которые обычно издают птицы.

И вдруг в свете фонаря, которым она обводила стены, мелькнула неясная тень.