Хозяин Колодцев (сборник)
Шрифт:
— Она обещала предупредить, когда вербовщики в нашу сторону повернут, — сказал Юстин.
Здоровый дедов глаз мигнул:
— А откуда ей знать-то?
— Я вот что думаю, — сказал Юстин, осторожно вымакивая остатки ухи корочкой черного хлеба. — Я думаю, отец у нее — колдун. Хороший такой колдун. И нездешний.
— Ясно, что нездешний, — пробормотал дед. — В округе таких нет. Я не знаю.
— И вот еще, — продолжал Юстин, — она сказала — «ваш князь». А не «наш князь».
— Колдунам князья
— И еще, — Юстин совсем разволновался, — она говорила, будто слышала где-то, а мне повторяла. Что Краснобровому вечно тесно в отцовых границах. Что на этот раз он не победит.
Дед долго разглядывал дно опустевшей миски.
— Да, — вымолвил он наконец. — Отец ее — тот еще колдун… Но ты не тушуйся. Колдуновы дочки — они и за простых замуж выходят, и за благородных, и за богатых, и за нищих… Им на все плевать, понимаешь. Свободные они в своем выборе… Так что не робей.
Ворочаясь на холодной печи, Юстин вспоминал дедовы слова и молча удивлялся: как деду пришло в голову, что он, Юстин, сможет жениться на Аните?
А потом не выдержал — и поверил сам. И размечтался.
Ох, как он мечтал! Какая длинная, какая бессонная, какая счастливая выдалась ночь!
Наутро не было солнца.
Могила получилась на славу; Юстину даже сделалось немножко страшно. Дед ходил вокруг косого камня с выбитым на нем Юстиновым именем, бормотал заговоры, посыпал семенами трав — и уже через два дня могильный холмик выглядел так, будто сооружен был ранней весной, несколько месяцев назад.
— С весны тебя никто из чужих не видел, — раздумывал дед. — Поверят, куда денутся… Еды себе собери, мешок приготовь, чтобы всегда под рукой. На берег пойдешь — по песку не ступай, только по камням… Вокруг дома я траву-отбивайку насадил, она любой запах отбивает, если собаку пустят — как раз до камня доведет… Чего смотришь, Юстинка? Оробел? Не бойся, сто лет проживешь. Если кому при жизни могилу соорудили — сто лет проживет, это уж точно!
Юстин молчал. Вот уже несколько дней солнце проглядывало хоть изредка, но все же проглядывало, а Аниты не было и в помине, и у Юстина поскребывало на душе. Вид собственной могилы не добавлял радости.
Ночью он долго не мог заснуть, но не мечты одолевали его — страх. Как только темная комната и дедово сопение провалились в никуда — оттуда же, из ниоткуда, вынырнула Анита: «Вставай же! Сколько можно тебя звать! Вербовщики идут, уже идут, вставай же, вставай! Они уже близко! Вставай, вставай, вставай!»
Дед стоял у колодца, облокотившись на сруб, пошатываясь. Рядом стояло пустое ведро. Ни кур, ни коз, ни поросенка, ни лошади не было ни слышно, ни видно. Перед крыльцом лежал Огонек, над ним вились мухи.
— Дед?!
Дед
— Злились, — сказал дед с трудом. Здоровый глаз его заплыл, дед смотрел на Юстина сквозь щелочку. — Сильно злились, Юстинка. Огонька пристрелили… Хотели могилу раскопать, да передумали. Скотину со злости забрали. Чуть дом не подпалили… Злились, в общем. Чуяли, что мы их дурим.
Юстин помог деду сесть на скамейку у колодца. Быстро вытащил воды, дал напиться; дед долго умывался, опуская разбитое лицо глубоко в ледяную воду. Утерся остатками рубахи, улыбнулся, обнажая редкие зубы:
— Молодцы мы, Юстинка. Сберегли тебя.
Вторая половина лета была солнечной. Время от времени с запада на восток пролетали бессчетные стаи ворон — где-то шли сражения, поставляли воронам добычу.
Наездники больше не показывались.
Дед отлеживался; ради него Юстин топил печку по вечерам. Деда вечно знобило; молока не было, яиц не стало — Юстин ловил рыбу и кормил деда ухой, с ужасом думая, что станет осенью и зимой. Голод?
Анита приходила каждый день.
— Я тебе поесть принесла, — сказала она однажды.
Юстин поперхнулся:
— Зачем? Я ведь не нищий…
— Ну ты же мне колбасу предлагал, — нимало не смутясь, возразила Анита. — Я тебе не как нищему, я как другу… И деда покорми.
У нее в узелке было копченое мясо, нарезанное тонкими розовыми ломтиками. Солоноватый сыр, подобного которому Юстин никогда не пробовал. Белый хлеб, такой нежный, что таял во рту. Желтоватое душистое масло…
— Откуда? — спросил дед.
— От верблюда, — сказал довольный Юстин.
Верблюда он видел однажды в детстве — на ярмарке.
Они сидели в границах круга, нарисованного на земле, и Анита рассказывала, что войско Краснобрового полностью разбито в сражении при речушке Белой, что армия его противника, Ушастого Звора, преследует князя и скоро нагонит его и что предстоят большие перемены и потрясения…
— Куда уж больше, — сумрачно отвечал Юстин.
Дед понемногу выздоравливал — но все-таки очень медленно.
— Наверное, ты прав, — подумав, сказала Анита. — Всем, кто живет в глуши, все равно, кто там сидит на троне — Краснобровый или Ушастый Звор.
— Не все равно, — возразил Юстин. — Если Краснобровый останется — он через несколько лет захочет ответной драки, снова будет собирать по дворам тех, кто хоть сколько-нибудь подрос. Вон деда забрали в рекруты, когда ему было пятнадцать.
— А сколько ему теперь? — спросила Анита, помолчав.
— Да уже за сорок.