Хозяин «Логова»
Шрифт:
– И на что он рассчитывал, притворяясь другим?
– Надеялся, что ты услышишь и захочешь вернуться хотя бы к бывшему жениху, раз не признаешь законного мужа.
– Не признаю и вряд ли решусь на это после сегодняшней шутки.
– А что он сделал? – удивилась тростиночка. Но я лишь раздраженно отмахнулась.
К моменту моего прибытия в «Логове» было на удивление спокойно, а еще чисто. Обломки со двора убраны, на месте сеновала красовался на скорую руку сбитый навес, под ним вольготно расположились Мартина и кони Торопа и Тимки. Харчевня все так же стояла
– Они хоть открываются? – спросила с тревогой.
– Падают, когда кто-нибудь звонит в колокол. – Тростиночка похлопала меня по плечу и улыбнулась. – Не волнуйся, это временно.
– То есть со временем станет еще хуже?
– Лучше. Мы все отстроим по высшему разряду, как в усадьбе рода Дори. Я видел, как ты все там осматривала, выспрашивала и проверяла на прочность вначале стены, затем слуг.
– Что-то не припомню такого. Я к слугам и близко не подходила, тем более не щупала их и не простукивала, как стены.
– Да ну?! – развеселилась тростиночка, грациозным движением поправила шубку на плечах и лукаво поинтересовалась: – А кто расспрашивал Пышку Суфи о желании увидеть горы? Кто сказал, что дворецкому срочно нужно поправить здоровье в хвойном лесу дальней заставы? Кто через свекровушку подсказал управляющему отдохнуть на берегу Северного залива?
Смущенно опустила взгляд. Я же просто так расспрашивала, без задней мысли. Почти.
– Что, молчишь? А впрочем, правильно, тебе есть чего стыдиться. Не успела в столицу приехать, а уже попыталась всех переманить. Удивлен, как ты к садовнику не подошла с вопросом о переезде, ты же его садом восторгалась два часа.
– Подошла, – ответила тихо. – Но он быстро меня раскусил и сказал, что не уедет. У него дочка первенца родила, и ближайшие годы он хотел бы провести рядом с внуком.
– Коварная, но милосердная! – Усмешка тростиночки была демонической. – А ведь могла не спрашивать. Супруга главы рода вправе распоряжаться слугами как ей заблагорассудится.
– И даже увезти из родных краев?
– Таковы законы Тарии, – повела плечом красавица, подхватила меня под локоток и повела к харчевне. – Также согласно им ты должна беспрекословно слушаться мужа и выполнять все его требования.
– Например? – едва успокоившаяся, я с новой силой ощутила себя загнанной в ловушку.
– Например, отдохнуть. – Меня провели через весь двор, открыли дверь и подтолкнули в тепло прихожей. – Полежать, почитать книги, вышивкой заняться и ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не браться за ремонт.
– Это еще почему? – Холодок скользнул вдоль спины, заставив сжать зубы. – Неужели новый хозяин «Логова» боится, что я выберу не те ткани?
– Опасается, что, сунувшись к магическому пологу, ты нарушишь связь и окажешься под завалами.
– И чем плохо? Место для переправки обозов и посылок он уже получил, в родной дом вернулся, имя свое честное защитил…
– А как же трое сыновей, двое дочерей и десяток внуков?
– Что?
– Ты учти, ему это еще в раннем детстве нагадали, да так, что
– Оставь ребенка, у нее каникулы.
– В таком случае надзирателем станет Бузя, – решил он и девичьим голоском возвестил на всю харчевню: – Я ее вернула. Забирайте!
Щелчок пальцев, хлопок двери, и я осталась тет-а-тет с тишиной и раздражением, нарастающим из-за непонимания происходящего.
Именно поэтому спустившаяся по лестнице Гаммира получила тяжелый взгляд и молчание на вопрос о Таллике, Тороп удостоился кивка вместо приветствия, а малышня – строгого указания не шуметь в ближайшие часы. Покорные моей воле, они собрались и наперегонки убежали во двор. Проклиная все и вся, я поднялась к себе, выбрала новую тетрадь для дневника, села на подоконник и… не смогла написать ни слова. Долго смотрела на белый лист, на дрожащее в моей руке перо, но так и не угомонила внутреннее возмущение. К чему писать, если все будет прочтено? А местами еще и выжжено, вычеркнуто?
– Ни к чему, – прошептала твердо и отложила обвинительное и отчасти плаксивое словоизлияние до поры до времени. А именно до встречи с обидчиками. – Уж им-то я все-все без утайки выскажу и не подумаю смутиться.
Придя к этому решению, я сбросила богатый наряд, облачилась в едва ли не последний любимый жилет, рубашку, штаны и пояс с иглами. Присела, чтобы обуться, и чуть не шарахнулась в сторону, когда ко мне из-под кровати выскочило нечто стремительное, большое, черное, звенящее сталью. Ткнулось носом в руку, проскочило между ног и вспрыгнуло на подоконник, чтобы с тоской взглянуть на играющих во дворе Зои и Тимку.
Разглядев гостя, тихо опустилась на пол. Демон, не откладывая в долгий ящик, уже прислал надзор.
– Б-бу-бузя, – произнесла я с заминкой, едва обрела способность дышать. Он недоуменно покосился на меня из-за плеча. – Чтоб тебе хо-хо-хорошо было, – добавила я через долгие несколько секунд, и зверек осознал свою ошибку. Спрыгнул на пол, посеменил ко мне.
– Не подходи, – попросила, с трудом сдерживая испуганный крик.
Но крот размером с кошку сделал еще один опасливый шажок.
– Н-не надо…
Еще шажок.
– Я боюсь, – пролепетала сипло, в надежде, что он услышит и поймет.
И он действительно услышал и понял, отчего его черные глаза-бусинки стали большими и круглыми, нос нервно дернулся, а сам зверек растерянно сел.
– Спасибо, – пролепетала я и попыталась встать.
Но в следующий миг Бузя решил воевать с моим страхом самым радикальным образом, то есть понять-то понял, но не принял. Поэтому он показательно медленно перевоплотился в огромного черного монстра и, не скрывая удовольствия, лизнул меня в дернувшуюся от нервного тика щеку. Вид двухтонного кошмара, сплошь покрытого плоскими иглами длиной и шириной с мою ладонь, затмили его внушительные зубы и блеснувшие красным огоньком глаза. Все ужасы, страхи и страсти, что я пережила за этот недолгий день, многократно поблекли перед новыми ощущениями всепоглощающего ужаса. Я не смогла вымолвить ни слова и, будь моя воля, сорвалась бы на писк, как Алиссия Тюри.