Хозяин порталов. Спираль миров 2
Шрифт:
– Не ломай себе голову, – вывел его из задумчивости меланхоличный голос Шведа. – Не важно, кто с нами разговаривал, важно что он посоветовал.
– Что советовал?
– Ты же головой кивал, не помнишь?
– Не помню.
– Ну, ты даёшь. Нелюдь предложил нам никуда не звонить и никому не говорить.
– Почему?
– П-потеряем лиц-цо, – Швед с недоумением прислушался к своему организму. – С чего это м-меня так разобр…разбр…разбрало.
Участкового повело, он кулем свалился на пол и мгновение спустя захрапел. Максимов упорно цеплялся за уплывающее сознание, но чёрный искрящийся
Карта области оказалась, мягко говоря, неточной. С тем же успехом можно было воспользоваться и обычным школьным глобусом. У меня появилось стойкое подозрение, что она составлялась для запутывания иностранных шпионов. Приходилось перемещаться «скачками» то в одну, то в другую сторону. При этом вся развесёлая беготня происходила глубокой ночью и ни о каких прохожих или проезжих речи идти не могло. Спросить дорогу было элементарно не у кого. В итоге мы сбились с пути и решили дождаться утра на одном из холмов, метрах в трёхстах от грунтовки, ведущей неизвестно куда. Я лёг на сухую траву, заложил руки за голову и стал разглядывать крупный диск луны, не потому что он притягивал внимание – просто в пустое место смотреть не интересно. Нарейса пристроилась рядом, положив голову мне на живот.
– Есть хочешь?
– Нет.
– Пить?
– Ну-у-у, от стаканчика персикового сока не откажусь.
– Держи, – я протянул стограммовую коробочку с воткнутой пластиковой трубкой.
– Это несправедливо, – в её голосе проскочила лёгкая обида. – Я сколько не пыталась, всё время получается какая-то ерунда.
– Надо чётко представлять создаваемый предмет. Желательно до мельчайших деталей.
– Представляла. У меня коробка сразу промокает.
– Правильно. И знаешь почему?
– Почему? Давай, просвети свою жену-дурочку.
– Ты у меня умница, не прибедняйся, однако всего знать невозможно. Для напитков применяется специальный картон – вроде мелочь, а влияет на конечный продукт. Или, например, вода, – я протянул бутылочку на 250 грамм. – Столовая, минеральная или газированная? – внутри сосуда закрутился рой пузырьков. – Нельзя просто представить что-то и это что-то обязательно получится. Держи…
– Смартфон? – Нарейса покрутила пальцами 5-ти дюймовый аппарат.
– Муляж. Я не имею ни малейшего представления о внутренней начинке, соответственно и работать он не будет.
– Как всё сложно, – она отбросила пустышку в сторону. – Знаешь, Серхео, иногда хочется вернуться назад, в то беззаботное время, когда мы познакомились. Снова стать глупой восемнадцатилетней девчонкой, бродить по мирам, заниматься любовью под любопытными взглядами цвиков…
– А не завести ли нам ещё мальчика или девочку? Отдохнёшь годик от своих бандитов-террористов.
– Нет. Я пока не готова второй раз стать матерью – дел полно. Что будет делать без меня группа?
– Назначат другого командира.
– У нас, между прочим, уже слаженный и обкатанный коллектив. Новая «метла» – новые порядки и сложности во взаимодействии.
– Прекрасно вас понимаю, товарищ майор, но про мужа забывать не стоит.
– Ты обиделся? – Нарейса перевернулась на живот и пододвинулась поближе, стараясь рассмотреть выражение
– Мирса Мирош, вы сколько раз были дома за последние полгода? Молчите? Ни разу.
– Работы много, – она смущённо отвела глаза.
– Да? Тогда отгадай загадку – как называется человек, у которого три жены, но он живёт один? Только не лох – этот вариант неверный и обсуждению не подлежит.
– Серёж, ну ты же сам говорил, что очень рад за нас – есть цель, ради которой стоит тратить время.
– Совершенно верно, однако последнее время у меня начинает возникать крамольная мыслишка, а не…
– Даже и не думай, – глаза Гарейсы гневно сверкнули. – лишних конкуренток мы не потерпим.
– Э, мадам, да в вас никак проснулась ревность? Взыграли собственнические чувства? Я, между прочим, имел ввиду совсем другое – отпуск.
– Издеваешься.
– Шучу.
Она вскочила, нервно походила рядом туда-сюда и, ткнув в меня пальцем, вынесла решение:
– Я предупредила.
– Понял, не дурак, – я принял сидячее положение и потянул Нарейсу за руку. – Давай, как в старые добрые времена, когда мы были юны и будущие невзгоды скрывались за туманом времён…
– Товарищ прапорщик, из вас поэт как из…
– Но-но, попрошу без грязных инсинуаций.
– Ладно, – фыркнула супруга, поудобнее устраиваясь на моих коленях. – А это ничего, что младший по званию обнимает старшего?
– Нас никто не видит, так что о репутации можно не беспокоиться.
– Болтун, – еле разборчиво прозвучало в ответ и тихое посапывание известило о глубоком сне, мгновенно окутавшим Нарейсу не без моей помощи.
Утро принесло прохладу, кучевые облака и отголоски далёкого собачьего лая. Нарушители лесной тишины появились в поле зрения минут через пять – коричневого окраса лошадка неспеша тянула телегу с единственным пассажиром. За ними крутилась кудлатая дворняга, звонким тявканьем напоминая всей округе о своём присутствии.
– Рота, подъём.
– Командир желает поспать ещё капельку, – супруга лениво приоткрыла один глаз.
– Тогда наш гид по Ленинградской области проедет мимо.
– Какой ты настырный, – она поднялась, потянулась всем гибким телом; защитный костюм преобразился в серое платье с коричневым пояском под грудью. – Никуда не уходи. Подожду транспорт за поворотом.
Дед Ефим наслаждался покоем. Вчера с кумом Федькой испытывали качество медовухи и, как обычно, слегка перебрали. Правильно, что таинство перегонки решили проводить в сарае на задворках, не то бабка Нюра всю плешь проела бы. Нет, поначалу она ходила, принюхивалась к сивушному запаху, мешала наслаждаться чистейшим продуктом и задушевным разговором о жизни и политике. Последний раз заглянула на закате солнца. Окинула сердитым взором раскрасневшиеся лица, погрозила сухоньким кулачком и громко хлопнула расхлябанной дверью. Утром его некстати растолкали и отправили присмотреть за пасекой – как бы внучок Венька не учудил там какую-нибудь катавасию. Что не говори, а лесной воздух, по утречку, творит чудеса. Лёгкий ветерок освежает лысину, приглушая звон церковных колоколов. Эх, хорошо, едрит-раскудрит! Так, чего это Нюська разошлась, словно посторонние во двор ломятся?