Хозяин шара
Шрифт:
— Ты внимания на нее не обращай, больная она. Сейчас я тебе чаю налью. А хочешь, травку заварю?
Марина в испуге замотала головой.
— Ну как хочешь. Отвар целебный, очень нервы успокаивает. Вася с работы травы принес. Сначала я его тетке потихоньку в чай добавляла, она всегда нервная была. Вот сейчас попьет и уснет. А тебе простого чаю налью. Мишенька, Миша, иди сюда.
Мальчик прибежал на кухню. В руках у него была мозаика.
— Мама, смотри, — он показал ей свою работу.
Ольга нахмурилась:
— Миша, эта мозаика Марины, иди, положи на место.
Мальчик обиженно надул губы и собрался заплакать, но Ольга поспешила успокоить
— Ладно, играй, но смотри, не раскидывай, это не твое. — Она повернулась к Марине. — Представляете, у девочки совсем нет игрушек. Вот это ее любимая игра. Но если сейчас у Миши начнется истерика, его не остановишь, а потом она в приступ астмы переходит. Как мне нищета надоела! Доченьке давно пора куклу купить. Знаете, я ее специально в садик устроила. Что ей дома сидеть? Там ведь дети, игрушки, а дома что она видит? Я стараюсь, чтобы девочка с теткой не общалась, зачем ей все это наблюдать? Ведь Марина уже все понимает.
Ольга налила в стакан немного отвара из термоса, добавила воды и подала Мише. Мальчик залпом выпил и побежал в комнату. Ольга и себе отлила немного, а Марине заварила свежий чай.
— Представляете, дочка на дух отвар не переносит, муж тоже, а я и Мишенька пьем, полезно это.
Сердце у Марины сжалось.
— Оля, а ты, когда беременная ходила, тоже пила отвар? И не боялась, вдруг на ребенке скажется?
— Если бы ты знала, в каком я кошмаре жила! Знаешь, как он нервы успокаивает. Да и у врача я спрашивала про этот сбор. Тут ничего особенного — мята, липов цвет, лист смородины, корень валерианы, врач мне разрешил. А чего ты такая испуганная?
— Да, нет, ничего, просто боюсь всяких лекарств.
Ольга засмеялась:
— Что ты! Это же не лекарство, здесь все натуральное. Слушай, а как там эта его поживает? Замуж вышла?
Марина сразу поняла, о ком спрашивает Ольга. «Бедная мама, как я тебя сейчас понимаю!»
— Ты о Насте? Что ей сделается? Живет, а замуж еще не вышла.
— Значит, все еще ждет его, — сказала грустно Ольга.
— Оля, а ты любишь своего мужа? — спросила Марина.
Ольга задумалась. Потом встряхнула головой, словно отгоняя назойливые мысли.
— Если честно, не знаю. Я вообще не думала, что он моим мужем станет. А ведь я знакома с Васиной мамой, встречалась с ней. Кстати, я думала, ты ее родственница. Уж больно на нее похожа, а не на меня, как тетка сказала. Так вот, когда я познакомилась с Васей, мне пятнадцать было. Их класс на экскурсию приехал в наш город. Их поселили в нашем детдоме. Когда все ушли в музей, я в комнате одна была, нездоровилось что-то. А он со всеми не пошел. Повстречались мы с ним в коридоре, когда я в туалет ходила. Пошел за мной. Потом… — она пытливо взглянула на Марину, — это должно остаться между нами, хорошо?
Марина кивнула, а Ольга продолжала:
— Он избил меня, изнасиловал. Я неделю встать не могла. Завели дело на Васю. Но приехала его мама, заплатила кучу денег и меня упросила заявление забрать из милиции.
— А папу Васи ты видела?
— Нет. Мне кажется, он ничего не знал. Вот так я и забеременела. Если сказать, что не любила, это не сказать ничего, я тогда ненавидела его лютой ненавистью. Ребенка не хотела, думала, оставлю в роддоме, когда рожу. А тут тетка как узнала, сказала, что не позволит это сделать. Васька как раз объявился, когда я в Москву к тетке уезжала. Он со мной и поехал, так мы здесь и поселились. Дочка родилась. Веришь, счастливей меня никого не было. Ребенок, особенно здоровый — просто божий дар. Девочка смотрела на меня
— Прости меня, слышишь? — Марина заплакала.
— А ты здесь при чем? — удивилась Ольга.
— Я считала тебя плохой матерью, а ты, ты…
Ольга подошла к ней, обняла, погладила по волосам, приговаривая:
— Все будет хорошо, это у тебя от беременности. Не знаю, что про меня тебе наговорили, но я рада, что мы познакомились. Когда-нибудь моя Марина вырастет, станет похожей на тебя, такой же красивой и очень счастливой. Не плачь, у тебя тоже все образуется. Я только о себе все говорю, а про тебя ничего не знаю.
Марина, размазывая слезы по лицу, выдавила:
— У меня все хорошо, я счастлива, потому что люблю. Понимаешь, главное — любить, это самое большое счастье. Остальное образуется.
— Ой, слушай, мы с тобой разговаривать будем, а я быстренько обед приготовлю, а то тетка опять заругается.
— Мне надо идти. — Марина встала.
— А когда ты домой возвращаешься?
— Сегодня. Уже четыре дня как своих не видела, так соскучилась! Сегодня на поезде уеду.
— А вещи твои где?
Чтобы не вызвать подозрения, Марина соврала:
— Да на вокзале, в камере хранения. Я пойду, пожалуй.
— Нет, меня не проведешь, — Ольга улыбнулась. — Поезд уходит вечером. Без обеда я тебя не отпущу. Ехать долго, надо горячего поесть, а сейчас ты поспишь. Миша на кухне поиграет, чтобы тебе не мешать.
Марине пришлось согласиться.
— Я недолго побуду, хочу еще центр Москвы посмотреть.
Ольга отвела Марину в спальню. Марина с удовольствием прилегла на свою кровать. Погладила знакомую металлическую спинку, закрыла глаза. Она так много узнала сегодня. Папа все время врал. Вот почему ему так плохо! Чувство вины разрушает его. Он убил тетку, жену и сына. Теперь и Марину тоже чем-нибудь травят и насилуют, как маму. Вот о чем говорил Ангел. Надо, чтобы тайное стало явным. «Сам папа никогда бы не признался, а жизнь через меня показывала это. Больше надо мной никто не надругается, теперь все станет на свои места. Почему папа сотворил такое? Как он живет с этим?» Что-то произошло: Марина вдруг почувствовала себя бесконечно счастливой. И вскоре поняла: это она освободилась от обиды на маму. От той глубоко запрятанной обиды, которая мешала ей жить.
«Вот почему не складывались отношения со свекровью! Обида на маму вызывала в свекрови ответные чувства. Она вынуждена была нападать на меня. Всю жизнь я обвиняла свекровь и судила, впрочем, как и маму. Мне казалось, я забыла все свои детские обиды, простила. Но за что прощать? Ведь это были мои детские представления о маме, а она оказалась совсем другой. Надо быстрее попасть домой. Я все исправлю. Все теперь будет по-другому».
Часа через два, пообедав, Марина прощалась с мамой и плакала. Вместе с ней плакала Ольга. Каким-то внутренним чутьем Ольга понимала, что они больше не увидятся.