Хозяин шара
Шрифт:
Оперативник кивнул.
— Да, благодаря Виталию Аркадьевичу нам удалось раскрыть это преступление. У Маимы есть соучастница, няня Машеньки, вы ее тоже видели. Она за идею готова была пойти на все. Мне удалось допросить нескольких членов секты, они все подтверждают, что Виталий Аркадьевич был, так сказать, на подхвате. В планы его не посвящали, решений он никаких не принимал. В общем, всерьез его никто не воспринимал. Но я хочу спросить вас, Виталий Аркадьевич: на что вы будете содержать ребенка? На вашу пенсию не проживешь, ведь секту мы прикроем. А Дашеньку надо лечить, ей требуется особый уход, дорогие
— А мы в деревню поедем, — оживился Виталий Аркадьевич. — Там хозяйство заведу, коровку. У меня есть немного денег, чтобы коровку купить, и домик имеется под Тулой. Ничего, проживем.
— Послушайте, — Марина нервно зашагала по комнате. — Я понимаю ваши чувства, но девочка называет меня мамой. Она только-только начала приходить в себя после гибели родителей, ведь она месяцами молчала…
— Вот-вот, — радостно заметил Виталий Аркадьевич, — так и у Мишеньки было, он тоже молчал и грустил. Это болезнь такая — с психикой не все в порядке.
Марина начала терять терпение.
— Это у вас с психикой не все в порядке! Даша — нормальная девочка, ей просто не хватало материнской любви! Как, впрочем, и вашему Мишеньке.
— Да, но это теперь не важно, я ей эту любовь сполна дам, — гнул свое Виталий Аркадьевич.
— Слушай, Марина, — вмешался Сергей. — Что, если Виталий Аркадьевич у нас поживет? Места много. Комната Матвеича пустая стоит, а Дашенька привыкнет к дедушке и опять же с нами будет. Что, мы еще одного человека не прокормим?
Виталий Аркадьевич встрепенулся:
— Я ваш двор в порядок приведу, садовник в таком доме нужен. Я человек не конфликтный, тихий. Вы, Марина Васильевна, меня даже замечать не будете.
Так в их семье появился еще один человек.
Глава 35
Через три недели Марине позвонила баба Алла:
— Все, доченька, собирайся в больницу. Сегодня сыночка родишь.
— Но я ничего не чувствую. И вообще, я хочу у тебя родить.
— Нет, не нужны тебе неприятности. Как я соседям объясню твое появление, ведь роженицу не спрячешь? У нас в доме постоянно народ толпится. Да и вообще, тебе лучше в больнице родить, ты же на учете не стояла, там сразу справку на сына получишь. Поторопись, доченька, Книга светится, хоть бы успела до больницы доехать.
Марина позвонила мужу, собрала вещи и вызвала такси. Уже к вечеру она родила мальчика. Роды были легкие, малыш весил три килограмма. Сергей все время был с нею. Держа сына на руках, восхищенно приговаривал:
— Девочка моя, ты молодец, такого красивого малыша родила! Смотри, он так похож на тебя: волосы такие же черные, а глаза голубые, как у меня!
Марина светилась от счастья. Она смотрела на это маленькое чудо, сотворенное ею и Сергеем.
— Главное, он здоров, Сережа! Сколько я пережила во время беременности. Слава богу, на малыше это не отразилось.
Через три дня они были дома. Сразу взяли няню, и дни покатились, похожие друг на друга как две капли воды. Малыш вел себя спокойно, практически не плакал. А когда Виктору исполнился месяц, они собрали родственников: Матвеича, Василия и Настю, чтобы отметить первый месяц рождения сына.
Марина ждала этого дня, ей очень хотелось поговорить с отцом. Увидев его, она содрогнулась.
— Ты выглядишь неважно.
Василий взглянул на дочку и тяжело вздохнул:
— Я очень болен, Марина, мне уже ничего не помогает. Скоро уйду к маме и Мишеньке.
— Пап, тебе не надо умирать. Перестань ты уже так убиваться! Маму и Мишу не вернешь. Тем более я знаю, что тогда произошло.
— Знаешь?! — Василий побледнел. — Если знаешь, почему так спокойно говоришь об этом?
Марина пожала плечами.
— Я стала по-другому относиться к прошлому. Поняла, что не все, что мы видим глазами, — правда.
— Но ведь это я их убил!
— Прошло столько лет… Сейчас я просто хочу знать, зачем ты сделал это. Не думаю, что ты действительно хотел убить сына и жену. Ты ведь не хотел?
— Я не знал, что они пили отраву, я делал ее не для них. Та ее тетка, она измучила всю нашу семью — меня, твою маму. Мне бы надо было просто уехать в деревню к Насте, но долг перед тобой, дочка, не давал сделать этого. Хотя сейчас понимаю: какой от меня толк был. Пацан зеленый, ничего я не мог дать своей семье. Мне казалось, вот избавимся от тетки и заживем. Мне казалось, что смогу Олю полюбить, как она того заслуживала. Тетку похоронили, я уж про ту отраву и думать забыл. А мы с Олей ругаться не перестали, да что тебе рассказывать, ты это помнишь. Я, когда женился на Насте, вроде все неплохо было. Но потом понял: я просто выдумал ее. Много лет мечтал, но она изменилась, той Насти и в помине не было. — Василий тяжело вздохнул, отхлебнул остывший чай. — Я, когда мамка твоя умерла, остатки отравы в пакете на кухне нашел и ужаснулся: она ее всю попила. Ох, что со мной было! Чуть с ума не сошел. Но вернуть ничего не мог. Запил я сразу, дочка. Меня баба Алла к жизни вернула, помнишь? Заставила меня поверить, что вины моей нет.
Марина погладила его по руке:
— Я знаю, папа. Это было так давно, ты уже за все заплатил сполна. Почему ты никак не прощаешь себя?
— Простить себя? — Он вскинул на нее мокрые от слез глаза и горько усмехнулся. — Нелегко это сделать. Не я жизнь Ольгиной тетке давал, и Ольге самой, и сыну. Как я, пацан сопливый, мог такой приговор привести в исполнение?! Теперь пришел черед ответ держать за все. Я, дочка, не живу вовсе, я умер. Какой же я был дурак! Так мне тогда казалось просто — человека убить!
Сердце у Марины защемило от жалости.
— Папа, послушай, все в прошлом. Надо было мне с тобой еще раньше об этом поговорить, тебе бы легче стало.
— Да, дочка, ты все равно все узнала. Боялся я этого больше всего, думал, никогда меня не простишь. Видно, тебе все баба Алла рассказала?
— Нет, папа, я все увидела во сне. И маму, и ее тетю, и сразу все поняла. Пап, а когда ты узнал, что мама и Миша пьют отраву?
— Узнал? Так я ж говорю: когда тот ужасный пакет нашел и увидел, что он пустой. Не думал я, что Миша и Оля болеют из-за этой травы. Даже в голову такое не приходило. А как пакет обнаружил, очень испугался. Как бы я мог тебе признаться во всем? — Василий уронил голову на руки и застонал. — Прости меня, если сможешь, я столько тебе горя принес.