Хозяин тайги (сборник)
Шрифт:
— Вот блоха-то на теле классовой борьбы, — усмехнулся Василий. — Ну, что будем делать?
— Надо ехать на заимку. У меня на подходе несколько колосков олекминской пшеницы. Проведу опыление там, на месте... Чувствую — тут что-то интересное может завариться.
— Ну, добро! Бери Марфу, Люсю, и Аржакон вас доставит. А я утрясу это дело в районе.
Аржакон, Муся, Марфа и Люся подходят к заимке Пантелея. Хозяин с хозяйкой встречают их еще на дороге.
— Проходите в избу! — приглашает Авдотья.
—
— Дело, — ответил Пантелей. — Дак вы проходите на поле, а я сейчас принесу сажень и колья.
Пшеничное поле. Четыре женщины, пригнувшись, начали свое нелегкое кропотливое дело. А в летнем северном небе ходят кругами острокрылые стрижи. Они резвятся и над затерянной в тайге заимкой, и над обрывистыми берегами широкой таежной реки.
Василий едет по реке на катере, смотрит на далекие берега, на безоблачное белесоватое небо.
Впереди показался город Якутск. Василий останавливает катер в затоне и говорит мотористу:
— Ждите меня здесь. В случае необходимости справьтесь в райзо. Пока! Василий уходит.
Райземотдел. Дверь с дощечкой "Заведующий райзо". Василий подходит к двери.
В кабинете встречает его пожилой человек, сдержанно-учтивый, в легком шевиотовом костюмчике.
— Здравствуйте, Василий Никанорович! — протягивает из-за стола руку заведующий. — Прошу присаживаться.
Василий, поздоровавшись, сел.
— Что там у вас за конфликт? — спросил заведующий. — Говорят, что вы начали кампанию за возвращение кулаков?
— А-а... Судейкин натрепал.
— Не знаю, кто натрепал. Но мне из райисполкома звонили и предупредили, чтобы вы занимались своим делом.
— Кто там звонил?
— Ну, фамилии я не спрашивал.
— Даже не спрося фамилии, вы уже решили: кто звонит оттуда, тот и прав?
— Я не хочу заниматься посторонними делами и вам не советую. У нас и своих хватает.
— Если человека незаслуженно, незаконно наказали? Неужели это вас не касается? Вы что, ничего не слыхали о перегибах?
— Есть люди, которых специально уполномочили разбирать эти перегибы. Вы-то чего волнуетесь?
— А я волнуюсь потому, что в наших учреждениях у некоторых своя рубашка ближе к телу. Своя хата у них с краю... А между тем партийный билет носят в нагрудном кармане.
— Это намек?
— Вы догадливы.
— А вы невыдержанный молодой человек. Мне еще сообщили, что вы вступили в сделку с кулацким элементом. И на его заимке чуть ли не опытное поле открыли?!
— Это клевета! На заимке Одинцова скороспелая пшеница, нужная нам
— Заведите себе такую же.
— Вот этим мы и занимаемся.
— На кулацкой заимке? — усмехнулся заведующий.
— Где угодно. И у самого господа бога смогли бы подзаняться, будь у него опытное поле.
— Ну что же, ваше дело — ваш ответ. А вы, между прочим, читали последнюю статью товарища Лясоты "Революция в ботанике"?
— Читал эту галиматью! — ответил Василий.
— Вон вы как! Товарищ Лясота правильно говорит — старые методы селекции не для нас. Черепашьи методы! А то еще и раковые! Назад пятитесь, к богу.
— Нам некогда играть вперегонки.
— Вот-вот... Товарищ Лясота так и говорит — в застойные болота превратились опытные станции. Надо заниматься передовыми методами земледелия. Продукцию выдавать на-гора! Пример показывать для колхозов. Продукцией! А вы по заимкам шляетесь.
— За свои дела мы умеем держать ответ, — сказал Василий.
— Желаю удачи.
Василий вышел.
— Мария Ивановна, а почему вы на делянах оставили несколько колосков под бумажными колпачками? — спросила Люся.
Они идут по деляне с ячменем, где когда-то проводили опыление. Мария Ивановна срывает эти редкие колоски под белыми колпачками.
— А это чтобы проверить, как чисто мы сработали. Если в колоске зерен нет, значит, мы удалили все пыльники и он не самоопылился. Вот видишь, Муся подает ей колосок из-под колпачка, — он совсем пустой, мягкий... Потрогай.
Люся взяла колосок, помяла.
— Как интересно!
Снизу, от пристани, поднимался Василий. Муся, заметив его, быстро пошла навстречу.
— Ну, что стряслось? Зачем вызывали? — спросила она.
— Судейкин накляузничал...
— Насчет Пантелея?
— Да.
— Ну и что? Запретили?
— Отстоял...
— Спасибо, милый! — Она целует его. — Значит, можно продолжать на заимке?
— Продолжай, — говорит он весело.
Серп режет пшеницу. Ловкие женские руки крутят свясло, вяжут снопы. Вот уже целый крестец, второй, третий.
Укладывают снопы Муся, Авдотья, Марфа, Люся...
Мы видим, как летят эти снопы на телегу... Воз растет до поднебесья. Его утягивают деревом.
Поскрипывая, телега катится по травянистой дороге. Пантелей идет сбоку.
И вот уже цепы мелькают в воздухе... Летит зерно во все стороны. На току лежат снопы...
Лопата подкидывает зерно высоко-высоко, оно опускается на землю медленно, и так же медленно отлетает от него полова. Ворох золотистого зерна все растет и растет...
— Цены ему нет! Оно дороже золота, — говорит Муся.
Они стоят все вшестером возле этого вороха, и каждый берет на ладонь и разглядывает зерно, будто бы оно и впрямь чудо.