Хозяин Улицы
Шрифт:
Потом в голове проплыли отрывки, как меня занесли в квартиру бабушки, положили на кровать, причем сама бабуля в ночной сорочке бегала вокруг меня, хватаясь за сердце.
– Что произошло?
– взволнованно спросила она у Рэма.
– На нее напала местная шпана, - услышала я, как он ответил. – Забрали телефон и пальто, она пробыла полчаса на морозе, отчего у нее может быть переохлаждение.
Это всё, что мне удалось услышать, ведь почувствовав тёплую и мягкую кровать, я мигом провалилась в сон.
***
Пробуждение было не
– Деточка, попей, - раздался голос бабушки, и к моим губам прикоснулся холодный край стакана.
Сделав пару глотков, я скривилась от боли, и посмотрела туда, где только что звучал её голос.
Сфокусировав взгляд на ней, я заметила, что она не одна. Около двери стоял полицейский с папкой в руках. Он смотрел на меня в ожидании, и я сразу поняла, почему он здесь.
– Милая, Сергей Владимирович задаст тебе пару вопросов, - успокаивающе произнесла бабушка, и я кивнула.
Сергей Владимирович проследовал к кровати и сел на предложенный ему стул, затем открыл папку и, достав ручку, начал делать некоторые заметки на листке.
– Как вы себя чувствуете?
– поинтересовался он.
– Нормально.
– Вы можете внятно рассказать, что с вами позавчера произошло?
– Позавчера?
– удивилась я.
– У тебя был жар, милая, - добавила бабушка.
– Поэтому я спрашиваю, насколько вы осознаете сейчас ситуацию? – уточнил полицейский.
– Осознаю полностью, - прошептала я, вспоминая обрывки произошедшего.
– Что вас интересует? У меня сильно болит горло, поэтому давайте по сути.
– Вы видели, кто вас ограбил?
– Нет.
– Что вы помните по этому поводу?
– Ничего!
– Зачем вы мучаете девочку?! – вмешалась бабушка, взрываясь криком. – Мы с вами отлично знаем, что это дело рук Звонкого! Все шайки города принадлежат ему!
– Антонина Михайловна, не стоит горячиться! – попытался успокоить её полицейский.
– Когда-нибудь то, что вы его покрываете, выплывет наружу, и тогда вы все получите по заслугам!
– сердито сказала бабушка. Впервые вижу её такой злой.
Полицейский, поджав губы, опустил взгляд в папку.
– Не стоит делать таких громких заявлений, – спокойно ответил он.
– Вы все там оборотни в…
– Бабушка, - перебила я её. – Оставь меня с Сергеем Владимировичем одну, - прошу, бросая на нее умоляющий взгляд.
Она недовольно взглянула на меня в ответ, потом развернулась и вышла.
– Итак, что от меня еще требуется? – твердо спросила я.
– Заявление.
– Заявление писать не буду.
– Тогда подпишите тут… - он показывает пальцем на документ в папке, - и вот тут.
– Что это?
– То, что вы не имеете к нам никаких претензий и заявление отказываетесь писать по собственной воле.
Пробежавшись быстро по документам глазами, убеждаясь,
– А теперь уходите из моего дома!
Полицейский посмотрел на меня оценивающе, затем, поднявшись на ноги, направился к выходу. Уже у дверей он остановился и снова обратился ко мне:
– Вы правильно поступили, что не заявили на него. Так только хуже себе сделали бы.
– Уходите! – настаивала я с ноткой злости в голосе.
Когда он наконец ушел, я попыталась подняться с кровати. Мне было плохо и душно. На шатких ногах выхожу на балкон и осталась там на несколько минут, чтобы подышать свежим воздухом.
Вечером пришла знакомая бабушки, она вколола мне антибиотики, которые мне назначил врач. Оказывается, пока я была без сознания, бабушка вызывала скорую помощь. Мне прописали постельный режим, антибиотики, а также кучу разных таблеток и чай на травах. К счастью, этого я не запомнила.
В понедельник и вторник я не пошла на работу, так как начался ужасный кашель. Моя комната стала для меня тюремной камерой. Иногда по утрам и вечерам я выходила на балкон, закутываясь в одеяло, и сидела там минут десять, выпивая кружку чая. Мне не хватало движения и пространства, но я по совести лечилась тем, что мне назначили. Еще один минус в том, что моя задница начала ужасно болеть после уколов, но мне оставалось еще пару дней больничного, поэтому приходилось молча терпеть.
В среду я еще решила остаться дома, хотя самочувствие было превосходное. Горло полностью перестало болеть, синяки с лица сошли, остался только один темно-синий след на шее после удушья Власа. Но я постоянно его прятала за высоким воротником водолазки или легкой шалью.
Сегодня бабушка пошла к соседке в гости, поэтому я не закрывала эти полосы, наперед зная, что она домой, вскоре не вернется.
Все это время я связывалась только с Еленой по телефону бабушки, поскольку больше ничей номер мне наизусть был неизвестен. Меня огорчало это, ведь в моем прежнем телефоне была вся моя оставшаяся жизнь, поэтому я не слишком обрадовалась, когда Елена прислала мне новый телефон вместе с новой кожаной курткой. Конечно, эти вещи понравились мне, но должной радости совсем не принесли. Мне просто нужны именно мои вещи, пусть и старые.
О случае со Звонким старалась не вспоминать. Если после этого я осталась жива, значит, мне повезло. Но сама для себя решила, что если когда-нибудь мне попадется шанс отомстить за это унижение, то обязательно воспользуюсь этой возможностью. Конечно, я сомневалась, что такая возможность будет, но мысли об этом утешали меня.
Пока бабушка была в гостях, я позволила себе небольшие вольности. Сделав себе огромную кружку черного кофе, который уже не пила пять дней, надела ее синий махровый халат, теплые вязаные носки и вышла на балкон. Увидев меня тут, она бы сразу загнала обратно, к тому же мне попало бы за кофе, ведь мне было запрещено его пить.