Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Хлевнюк Олег Витальевич

Первым шагом на этом пути, как уже говорилось, была сплошная чистка бывших оппозиционеров. Аресты оппозиционеров нарастали стремительно: 631 человек в 1934 г., 3447 — в 1935 г., 23 279 — в 1936 г. [765] Начавшись с бывших оппозиционеров, многие из которых, покаявшись, работали в партийно-государственном аппарате, чистка вполне логично перешла на этот аппарат в целом. Причем эти кадровые перетряски сопровождались шумной пропагандистской кампанией антибюрократического характера, первые итоги которой подвел февральско-мартовский пленум 1937 г. В докладе на пленуме Сталин поставил задачу влить в ряды руководящих кадров «свежие силы, ждущие своего выдвижения» [766] .

765

Хаустов В., Самуэльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии 1936–1938 гг. С. 93.

766

Вопросы истории. 1995. № 3. С. 14.

Старая кадровая

гвардия не устраивала вождя по нескольким причинам. С особым подозрением Сталин относился к бывшим участникам разного рода оппозиций, которых оставалась немало на партийно-государственных постах среднего и низшего уровня. Накануне февральско-мартовского пленума 1937 г. в отделе руководящих партийных органов ЦК ВКП(б), которым руководил Г. М. Маленков, были составлены специальные справки о номенклатурных работниках различных ведомств, состоявших ранее в оппозициях и в других партиях или имевших различные политические «колебания». Справки состояли из двух списков. В первый были занесены руководители, уже снятые с работы, исключенные из партии и арестованные. Во втором фиксировались политические грехи работников, которые пока оставались на своих должностях [767] . Большинство из тех, кто был перечислен во втором списке, вскоре были арестованы и расстреляны.

767

РГАСПИ. Ф.17. Оп.71. Д.43,44,45.

Сталин, несомненно, осознавал, что он не является непререкаемым авторитетом также и для тех большевиков со стажем, которые никогда не участвовали в оппозициях и верно следовали за вождем. Что бы ни говорили эти люди с трибун, как бы ни клялись они в верности, Сталин знал: старые партийцы хорошо помнят и о многочисленных провалах «генеральной линии» в 1930-е годы; и о том, что ленинское завещание в какой-то момент чуть было не погубило его политическую карьеру. Было время, когда партийные руководители имели все основания считать Сталина лишь первым среди равных. И хотя это время стремительно уходило в прошлое, Сталин подозрительно относился к соратникам, помнившим о «расцвете» внутрипартийной демократии. Тем более что влияние партийных функционеров, сократившись до минимума, не исчезло совсем.

За долгие годы работы старые кадры, и бывшие оппозиционеры, и сторонники Сталина, притерлись друг к другу, установили достаточно прочные контакты между собой. Сталин периодически тасовал колоду руководителей, перемещал секретарей обкомов, передвигал секретарей и заведующих отделами ЦК. Однако совершенно разбить установившиеся связи, разрушить группы, формировавшиеся вокруг вождей разных уровней по принципу личной преданности, было невозможно. Переходя с одного места на другое, руководители перетаскивали «своих людей». По существу, в партийно-государственном аппарате формировались группировки, члены которых находились как бы в двойном подчинении: с одной стороны, служили верховному вождю (Сталину), а с другой — имели своих патронов в Политбюро или других руководящих инстанциях. Все эти группы были раздроблены. Мы пока не знаем ни одного случая их сколько-нибудь серьезного противодействия единоличной власти Сталина. Однако существование таких неформальных структур вызывало у Сталина подозрения.

Особенно откровенно эти подозрения проявились в заключительном слове Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 г. «Люди иногда подбираются не по политическому и деловому принципу, а с точки зрения личного знакомства, личной преданности, приятельских отношений, вообще по признакам обывательского характера», — говорил Сталин. В качестве объектов примерной критики он избрал секретарей ЦК компартии Казахстана Л. И. Мирзояна и Ярославского обкома А. Р. Вайнова. Первый, по словам Сталина, перетащил с собой в Казахстан из Азербайджана и Уральской области, где он раньше работал, 30–40 своих людей и расставил их на ответственные посты. Второй, переведенный из Донбасса в Ярославль, также забрал группу своих чиновников. Причину недовольства такой практикой Сталин высказал откровенно: «Что значит таскать за собой целую группу приятелей?[…] Это значит, что ты получил некоторую независимость от местных организаций и, если хотите, некоторую независимость от ЦК. У него своя группа, у меня своя группа, они мне лично преданы» [768] .

768

Вопросы истории. 1995. № 11–12. С.13.

Открыто выступая против группировок, построенных по принципу личной преданности патрону, Сталин имел в виду не только секретарей местных партийных организаций. Подобную угрозу Сталин, судя по всему, видел во всех сколько-нибудь организованных структурах. Особой критике за ведомственность и противопоставление групповых интересов государственным подвергался Наркомат тяжелой промышленности и его руководитель Орджоникидзе. Специально на пленуме обсуждался вопрос о «вредительстве» в армии и НКВД и необходимости продолжения чистки в этих могущественных ведомствах.

Не слишком высокого мнения Сталин был и о деловых качествах старых руководителей. В середине февраля 1937 г. Г. М. Маленков направил Сталину справку, в которой были собраны сведения, необходимые для выступления вождя на февральско-мартовском пленуме. Судя по докладу Сталина, он действительно ознакомился с запиской Маленкова и воспользовался некоторыми ее данными и выводами. Из записки, в частности, следовало, что среди секретарей обкомов высшее образование имели 15,7 %, а низшее 70,4 %, у секретарей окружкомов эти показатели составляли соответственно 16,1 и 77,4 %, секретарей горкомов — 9,7 и 60,6 %, секретарей райкомов — 12,1 и 80,3 % и т. д. [769] В докладе на пленуме, словно отводя обвинения в разгроме квалифицированных кадров, Сталин заявил: «У нынешних вредителей нет никаких технических преимуществ

по отношению к нашим людям. Наоборот, технически наши люди более подготовлены». Сила вредителей, утверждал Сталин, состоит только «в обладании партийным билетом» [770] . Похоже, что такого мнения Сталин был о старых большевиках как особом сословии в целом. Старые кадры, по мнению Сталина, утрачивали свои революционные качества и склонялись к спокойной, мещанской жизни. Обличению «настроений беспечности и самодовольства», «атмосферы парадных торжеств и взаимных приветствий», которая «размагничивает людей и толкает их на то, чтобы почить на лаврах» [771] , была посвящена значительная часть выступлений Сталина на февральско-мартовском пленуме.

769

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 773. Л. 127

770

Вопросы истории. 1995. № 3. С. 8.

771

Там же. С. 9.

В вину старым руководителям были поставлены также многочисленные злоупотребления властью. По мере нарастания новой волны террора в печати усиливалась антибюрократическая пропагандистская кампания. Многие руководители обвинялись в нарушении законов, в перерождении, бездушном отношении к людям, в подавлении критики, поощрении подхалимов и создании местных культов. Все эти мотивы получили дальнейшее развитие на февраль — ско-мартовском пленуме. Особой критике подверглись на пленуме секретари Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) Б. П. Шеболдаев и Киевского обкома П. П. Постышев [772] , в том числе за поощрение подхалимства и создание собственных культов. Однако в той или иной мере аналогичные претензии были предъявлены руководителям почти всех крупнейших организаций. Один из ближайших помощников Сталина, редактор «Правды» Л. 3. Мехлис, посвятил критике секретарей обкомов практически все свое выступление. Используя многочисленные примеры из публикаций местных газет, он обрушился на процветающее «подхалимство и вождизм». В Горьковском крае, говорил Мехлис, издавалась газета «За выполнение указаний тов. Прамнэка», причем крайком прекратил ее издание только после резкой критики со страниц «Правды». Газета «Челябинский рабочий» напечатала рапорт, который заканчивался словами: «Да здравствует руководитель челябинских большевиков тов. Рындин!». В поощрении местничества и подхалимства Мехлис обвинил секретаря Свердловского обкома И. Д. Кабакова и других [773] .

772

Подробнее о делах Шеболдаева и Постышева, которые лишились своих постов в январе 1937 г., см.: Хлевнюк О. В. 1937-й. Сталин, НКВД и советское общество. М., 1992. С. 90–114.

773

Вопросы истории. 1995. № 7. С. 12–15.

Как правило, подвергшиеся критике руководители со временем объявлялись врагами народа. На них списывалась вся ответственность за предыдущие беззакония, насилие, экономические провалы, небывалые тяготы народной жизни.

Лучшим способом укрепления режима, судя по всему, Сталин считал выдвижение молодых руководителей. Они были лучше образованы, энергичны, свободны от комплекса революционных заслуг и ответственности за преступления и насилия периода «великого перелома». Их жизненный опыт и быстрая карьера служили лучшей гарантией преданности вождю. Именно из его рук они получили должности, именно с ним связывали надежды на дальнейшую успешную карьеру. Причем ситуация складывалась таким образом, что ротация кадров в конце 1930-х годов становилась не просто реально возможной, но и необходимой. Специально изучавшая этот вопрос Ш. Фитцпатрик показала, что массовое выдвижение и подготовка новых «пролетарских кадров» в конце 1920-х — начале 1930-х годов создало «потенциальную проблему: выдвиженцы, более квалифицированные, чем старые кадры, были в среднем всего на десять лет моложе их. При естественном ходе вещей они, вероятно, должны были ждать долгие годы, прежде чем получить руководящие должности» [774] . Судя по выступлению Сталина на февральско-мартовском пленуме, он осознавал эту проблему: «Людей способных, людей талантливых у нас десятки тысяч. Надо только их знать и вовремя выдвигать, чтобы они не перестаивали на старом месте и не начинали гнить» [775] .

774

Fitzpatrick Sh. The Cultural Front. Power and Culture in Revolutionary Russia. Ithacka, London, 1992. P.180.

775

Вопросы истории. 1995. № 3. С. 14.

Конечно, для выдвижения новых чиновников, вовсе не обязательно было убивать старых. Но, как любой диктатор, Сталин предпочитал уничтожать обиженных соратников, подозревая, что в критический момент они способны объединиться и припомнить вождю старые обиды. Опальные руководители не уходили при Сталине на пенсию, и это заставляло тех, кому посчастливилось уцелеть, с двойной энергией и старанием доказать свою необходимость и преданность.

Хотя репрессии в значительной мере затронули советскую «номенклатуру», подавляющее большинство жертв собственно «большого террора», массовых операций, проводившихся в августе 1937 — ноябре 1938 г., составляли рядовые граждане страны, прежде всего те, кто входил в различные категории «подозрительных». Признаки подготовки этого перехода от арестов оппозиционеров и «номенклатурных» кадров к репрессиям против более широкого круга «групп риска» проявились, по крайней мере, с начала 1937 г.