Хозяйка Блосхолма. В дебрях Севера
Шрифт:
— Ну-ка, Жизель, сдержи свое обещание; докажи ему, что выиграл я.
Жизель медленно подошла к Веселому Роджеру, ее щеки были алее вечернего неба, глаза смущенно улыбались. Веселый Роджер ждал, ничего не понимая. Внезапно руки Жизели обвили его шею, она чмокнула его в щеку, кинулась к креслу, упала на колени и спрятала лицо на груди Кассиди, который со смехом протянул Роджеру обе руки.
— Роджер Мак-Кей, знакомься: моя супруга, миссис Кассиди, — сказал он, и Жизель подняла на Роджера сияющие глаза.
Он по-прежнему растерянно молчал.
— Здесь вчера побывал миссионер из Броше и обвенчал нас, — услышал он голос Кассиди. — И помог мне написать прошение
Полчаса спустя Веселый Роджер возвращался по тропке к лодке; в его глазах стояли слезы, а сердце преисполнилось радостных надежд. Желтая Птица оказалась права. Разве не это пророчила она ему в ту ночь? А если так, то, наверное, сбудется и все остальное.
Он вновь поверил в возможность счастья, вновь почувствовал любовь к жизни, и пока он шел по тропинке в сопровождении Питера, его губы шептали имя Нейды, а мысли обращались к предсказанию Желтой Птицы, что когда-нибудь, где-то в неизвестном месте они найдут то же счастье, которое уже нашли Жизель и Кассиди.
До ушей Питера доносился отдаленный стук топора, щебет птиц и цоканье белок, но слышал он только голос хозяина, прежний голос, веселый голос — голос, который он научился любить у Гребня Крэгга в дни фиалок и земляники, когда Нейда составляла весь его мир.
Глава XIII
Целью странствий Мак-Кея по-прежнему был лес, вдавшийся на сотню миль в Голые Земли. Три года назад он построил себе там хижину и в течение долгой зимы добывал лисьи шкурки. И теперь его манила не только хижина, но и охота на лисиц. Нужда гналась за ним по пятам. Деньги, которые он захватил с собой, покидая Гребень Крэгга, кончились, припасы тоже, а сапоги и одежда были все в заплатах из оленьей кожи.
У озера Сноуберд, куда он добрался через неделю после того, как расстался со счастливым Кассиди, ему улыбнулась удача. Два траппера как раз вернулись сюда на свой охотничий участок из Форт-Черчилля. Один из них заболел, и его товарищу нужен был помощник, чтобы построить хижину для зимовки. Мак-Кей пробыл с ними десять дней, и когда он пошел дальше на север, его заплечный мешок раздулся от припасов, на ногах у него были новые сапоги, а одежда стала более теплой.
Когда он добрался до своей укромной хижины в тысяче миль от Гребня Крэгга, была уже середина октября. В хижине все оставалось таким же, как три года назад. За это время в нее никто не входил. Чугунная печурка только и ждала, чтобы ее затопили. Позади нее лежали сухие дрова. На столе стояли жестяные тарелки, а к потолку, подальше от мышей и горностаев, были подвешены на сыромятных ремнях свертки с запасными одеялами и одеждой, с той далекой весны, когда он их тут оставил, казалось, прошли века. Он приподнял половицу — капканы, тщательно смазанные жиром карибу, лежали на своем месте. Полчаса Веселый Роджер сновал по хижине, доставая другие спрятанные вещи. Из разных тайников он извлек жестяную лампу, бидон с керосином и свечи, и к тому времени, когда спустилась ночь, в печурке уже весело ревел огонь, посылая в трубу снопы искр, единственное окошко хижины уютно светилось, а старый кофейник булькал и шипел, точно радуясь возвращению хозяина.
На рассвете Роджер начал готовиться к охотничьему сезону. В течение двух дней он убил трех карибу и запасся мясом на всю зиму. Затем он нарубил дров, приготовил отравленную приманку и наметил места для капканов.
Первого ноября по северной стране пронеслось леденящее дыхание зимы. И дальше к югу осень
Но в этом году зима предупредила о своем приходе. Первую весть о ней сообщили ночные ветры, которые разносили над черными лесами ледяной запах айсбергов. Луна вставала красной и заходила тоже красной, и красным бывало восходящее солнце. Крик гагар смолк на месяц раньше срока. Диким гусям еще полагалось кормиться на Когалуке и по берегам Баффинова залива, а они уже летели на юг; бобры укрепляли стены своих хаток и укладывали молодые осинки и ольху поглубже на дне, чтобы не умереть с голоду, если ледяной покров будет толще обычного. На востоке, на западе, на севере и на юге, в охотничьих хижинах и в волчьих логовах знали, что идет зима, и зима тяжелая. Кролики сменили серые шубки на белые. Лоси и карибу начали сбиваться в стада. По ночам заливисто лаяли лисицы, надвигающийся голод побуждал волков собираться в стаи, а в небе, озаренном красной луной, летели и летели на юг косяки гусей.
Весь ноябрь и весь декабрь Веселый Роджер и Питер вставали за два часа до рассвета и трудились, не зная отдыха, целый день напролет. Лисиц было так много, что Мак-Кею не хватало ни капканов, ни приманки. Десятого декабря он отправился в факторию, расположенную на девяносто миль южнее — он вез с собой двести сорок лисьих шкурок. Веселый Роджер изготовил сани и упряжь для Питера. Сани они тащили вместе и через три дня уже добрались до фактории. А на четвертый день пустились в обратный путь с новыми припасами и тысячью долларов наличными.
Ударили морозы, завыли метели, но Мак-Кей продолжал ставить капканы и в начале февраля снова отправился в факторию.
На обратном пути их застиг Черный буран. Север не скоро его забудет! Это тогда замерзло все племя сарки у озера Дубонт — в живых не осталось никого. Деревья промерзали насквозь и лопались с треском, похожим на пушечный выстрел. Буран уничтожил всех зверей и птиц на границе Голых Земель от озера Абердин до Коппермайна. Реки промерзли до дна, а мужчина, выходя из хижины за дровами и водой, обвязывался веревкой, чтобы не заблудиться в слепящей лавине ветра и снега. И когда он уже не мог противостоять ее ледяной ярости, жена, остававшаяся в хижине, изо всех сил тянула веревку, стараясь помочь ему.
Черный буран застиг Мак-Кея и Питера к западу от озера Артиллери и к югу от реки Телон и вынудил их закопаться. Они находились в области, где самая толстая ветка, торчавшая над снегом, была не толще большого пальца Мак-Кея. Весной на здешних равнинах, заросших сочной травой, паслись карибу, но зимой, когда тут завывала арктическая буря, эти места превращались в сущий ад.
Веселый Роджер увидел большой сугроб, наметенный у огромного валуна. Сугроб этот не уступал по ширине сельской церкви и был почти так же высок, а его поверхность под постоянным воздействием ветра и ледяной крупы стала твердой, как камень. Веселый Роджер с помощью ножа прорезал в корке узкую дверь и принялся выгребать через нее более мягкий снег, пока не выкопал пещеру величиной в половину своей хижины. Вскоре его собственное тепло и тепло Питера так нагрело эту уютную комнатку, что он мог сбросить доху.