Хозяйка Блосхолма
Шрифт:
– Клянусь страстями господними, правосудие над Мэлдоном мы совершим и даром, если только сможем, – ответил король, хватив своим мощным кулаком по столу. – Незачем терять время на перечисление обид, которые он нанес леди Харфлит. Это ведь тот же самый негодяй испанец Мэлдон, который заварил нам чертову кашу на севере. Ладно, он сварится в своем же собственном котле, мы тоже можем предъявить ему порядочный счет. Что еще? – Леди Харфлит, урожденной Сайсели Фотрел, необходимо официальное признание законности ее брака с Кристофером Харфлитом. Бракосочетание было, без сомнения, совершено по
– Это было бы легче всего сделать, если бы сам Мэлдон тоже пал, но я согласен. Что еще?
– Обещание вашей милости, что к леди Харфлит отойдут земли Блосхолмского аббатства и Блосхолмской женской обители в качестве компенсации за данную агентом Сайсели Харфлит, Джекобом Смитом, взаймы вашему величеству тысячу фунтов.
– Требование немалое, милорд. Эти земли оценены?
– Так точно, государь, вашим комиссаром, каковой доложил, что стоимость их, то есть обрабатываемой земли вместе с лесными угодьями, не достигает тысячи фунтов золотом.
– Наш комиссар? Гроша медного не стоит его оценка; нет сомнения, что он подкуплен. Однако, вернув долг, мы сможем получить обратно земли. Кроме того, эта госпожа Харфлит и ее супруг тяжко потерпели от руки Мэлдона и от его вооруженных бандитов, так что я и тут готов согласиться. Ну, а теперь все? Я устал от всех этих разговоров.
– Еще одно только, ваша милость, – поспешно добавил Кромуэл, ибо Генрих уже поднялся, чтобы идти. – Госпожа Сайсели Харфлит, ее служанка Эмлин Стоуэр и одна старая полусумасшедшая монахиня были осуждены за колдовство церковным трибуналом, членом которого являлся аббат Мэлдон, по жалобе этого же самого аббата на то, что они околдовали его самого и его владения.
– Значит, он был и истцом и судьей в одном лице?
– Точно так, ваша милость. Хотя приговор не был утвержден королем, их возвели на костер, так что означенный Мэлдон тем самым присвоил себе прерогативы короны. Однако ваш комиссар Ли подоспел вовремя и освободил их, хоти и не без борьбы – оказались раненые и убитые. И теперь все три обвиняемые смиренно умоляют о даровании им вашим величеством монаршего прощения за их участие в человекоубийстве, если такое участие было; о том же молит и присутствующий здесь Томас Болл, по всей видимости и совершивший эти убийства…
– Вполне этому верю, – проворчал король.
– Ходатайствуют они также о признании суда над ними и приговора незаконными, а их самих не виновными в том, за что они были осуждены.
– Невиновными! – вскричал Генрих, который, потеряв терпение, придрался к последнему пункту. – Откуда же мы знаем, что они не были виновны, хотя правду сказать, если госпожа Харфлит ведьма, то уж, наверно, самая хорошенькая из всех, которых мы видели и о которых слыхали. Вы, Кромуэл, как всегда, требуете непомерно много.
– Умоляю вашу милость еще о минуточке терпения. Здесь имеется человек, который может доказать их невиновность: вот этот рыжеволосый Болл.
– Как? Тот, что похвалил наш удар? Хорошо, Болл: раз уж ты
– Теперь все пропало, – шепнула Эмлин Сайсели. – Болван Томас наверняка посадит нас в лужу.
– Ваша милость, – произнес Томас своим мощным голосом. – Повинуюсь вам и скажу лишь три слова: чертом был я.
– Черта с два ты им был! Как тебя понимать?
– Ваша милость, в Блосхолме пошаливала нечистая сила, а шалости-то были мои.
– А как же иначе, раз ты там жил?
– Сейчас я покажу вашей милости. – И, без лишних слов, к величайшему ужасу Сайсели, Томас высыпал из мешка все предметы своего адского облачения и принялся одеваться. Так как в этом деле он хорошо напрактиковался, не прошло и минуты, как на нем уже была устрашающая маска вместе с рогами и шкурой козла вдовы Джонсон, в руке он вертел трехзубую острогу с укороченной рукояткой. В этом одеянии он принялся выделывать разные штуки перед изумленными королем и королевой, помахивая хвостом, в котором продета была проволока, и стуча копытами по полу.
– О, отличный черт! Замечательный черт! – вскричал его величество, хлопая в ладоши. – Повстречайся ты мне, я бы пустился наутек, что твой заяц. Слушай, Джен, загляни-ка в ту дверь и скажи мне, что за народ там собрался.
Королева повиновалась и, вернувшись, сказала:
– Там дожидаются аудиенции епископ со священником, но какой, не разобрала – становится темно, – и с капелланом, а также всякие лорды королевского Совета.
– Прекрасно. Испытаем на них черта – они же мастера укрощать дьявола. Друг сатана, подойди к этой двери, незаметно проскользни в нее, а там бросайся в самую толпу, кричи и гони их сюда, так чтобы мы увидели, у кого из них хватит храбрости усмирить тебя. Понял, Вельзевул?
Томас кивнул своими рогами и исчез бесшумно, как кошка.
– Теперь откройте двери и становитесь все на одну сторону.
Кромуэл повиновался, и долго ждать не пришлось. Из соседней залы донесся ужасающий многоголосый вопль, затем в комнату через открытую дверь ворвался задыхающийся епископ, за ним лорды, капелланы, секретари и, наконец, священник; толстый, запутавшийся в своем облачении, он не мог так быстро бежать, хотя за его спиной скакал и завывал сам сатана. Все они никакого внимания не обратили на его королевское величество или на кого-либо другого: мчась через комнату к противоположной двери, они думали только о том, как бы поскорее улепетнуть.
– Замечательно, великолепно! – гремел король, трясясь от хохота.
– Коли их вилами, черт, коли!
И Болл, получив королевский приказ, усердствовал вовсю.
В полминуты все было кончено. Толпа налетела и пронеслась, только Том в своем устрашающем одеянии стоял, склонившись перед королем.
– Спасибо, Томас Болл, – вскричал тот, – ты насмешил меня так, как я уже много лет не смеялся! Понятно, что твою хозяйку осудили как ведьму. А теперь, – добавил он другим тоном, – довольно шутовства. Вы, Кромуэл, разыщите кого-нибудь из этих болванов и растолкуйте, в чем дело, пока по всему дворцу не пошли россказни. Джен, перестань хохотать, всему свое время. Подойдите, леди Харфлит: мне надо с вами поговорить.