Хозяйка большого дома

Демина Карина

Нет.

Но если слушать его, то спускаться легче.

А лестница выглядит бесконечной. Свеча почти погасла, горячий воск облизывает пальцы, Ийлэ шипит, но терпит. Она не готова остаться в темноте.

— Вот так… умница ты моя…

…и последняя ступенька все же хрустнула, переламываясь, но упасть Ийлэ не позволили.

— Все хорошо. Мы уже почти дома… видишь?

Он держал ее, прижимая к груди, крепко, так, что еще немного и больно будет, но Ийлэ не вырывалась. Ей вдруг стало невероятно спокойно,

словно бы этот пес самим своим появлением прогнал все ее страхи.

Так не должно было быть.

Но было.

— Все хорошо, — шепотом повторил Райдо на ухо. — Все уже хорошо…

Ийлэ закусила губу: нельзя плакать. Не сейчас, когда действительно все хорошо. Почти.

— Ну что? — он все-таки отпустил. — До дома дойдешь? А то мне бы одеться. И замерз, как скотина…

…дошли.

И Нат, набросив на плечи меховое одеяло, нес малышку, которая успокоилась. Ийлэ шла сама. Почти сама. Она вцепилась в руку пса, и наверное, ему было больно, но разжать пальцы было выше ее сил. Судорога свела.

Конечно, судорога.

Пройдет.

Саму дорогу, недолгую, в два десятка шагов, Ийлэ запомнила плохо. Она вдруг очнулась на пороге, перед дверью, и то лишь потому, что Райдо бросил:

— Твою ж мать…

Он выругался, а Ийлэ не сразу сообразила, что злится не на нее.

…с двери, надежно запертой на засов, на Ийлэ скалилась собачья голова.

— Не смотри! — Райдо попытался развернуть ее.

— Нет.

Облепленная снегом.

И некрасивая. Ненастоящая какая-то. Но от головы пахло кровью, правда, запах этот был слабым, но отчетливым.

— Не смотри, девочка моя… это не тебе… это мне угрожают… и пускай, я не боюсь, — он коснулся холодными губами макушки Ийлэ, — теперь я точно ничего не боюсь.

И дверь толкнул.

— А… — Ийлэ вдруг показалось донельзя несправедливым, что эта голова останется снаружи. Буря ведь. И холод. И снег. И собака не виновата…

…за что с ней так?

— Я потом сниму, — пообещал Райдо. — Ладно?

Ийлэ согласилась.

Альву Райдо уложил в постель.

Она не сопротивлялась. Она вообще изменилась за эти несколько часов, и перемены, говоря по правде, пугали Райдо.

Тихая.

Послушная.

Неживая. Она позволила раздеть себя. И легла на бок, отвернувшись к стене. Обняла малышку, которая и сама лежала тихо, чувствовала, верно, настроение. Ийлэ лежала так, с открытыми глазами, уставившись на стену, а стена эта была холодной, потому как весь этот треклятый дом выстыл…

— Я накормлю малышку…

Кивок.

— Переодену, если надо…

Снова кивок.

— Но имя мне не нравится.

Молчание.

— Броннуин… пусть будет Броннуин, а если тебе сильно надо, то Нани — это сокращенное. Так, конечно, не принято сокращать…

— Хорошо.

— Ийлэ…

Не шелохнулась даже.

— Есть хочешь?

Там мясо еще осталось. И я могу бульона сварить…

— Нет… я… не хочу…

— Это пока не хочешь, а потом проголодаешься…

Тишина. И Райдо теряется. Он и раньше не особо представлял, как с ней ладить, а теперь вот… он отступает к двери, и когда пальцы нашаривают ручку, раздается тихое:

— Не уходи… пожалуйста.

Она села в постели, вцепилась в одеяло. Темное лицо и темные глаза, которые влажно поблескивают в темноте. Ей бы поплакать, глядишь, и легче стало бы, так нет же, не заплачет, и сейчас вон губы кусает, едва-едва сдерживаясь.

— Я свечи оставлю. Хочешь?

Хочет.

И еще хочет, чтобы сам Райдо остался. Он и не против, но надо же глянуть, что там с Натом, и самому Райдо одеться не помешает. Замерзнуть насмерть ему уже не грозит, но с голой задницей по дому бегать тоже не особо весело.

Зима все-таки.

Сквозняки.

А собственная задница Райдо была несказанно дорога.

— Я вернусь. Я ведь обещал, так?

— Да.

— И вернулся?

— Да.

— Вот видишь. Мне бы минут десять, двадцать от силы, чтобы одеться и вообще… дров принесу… книгу… хочешь, на сей раз я тебе почитаю?

Ей все еще страшно.

Но сейчас она уже способно с ним справиться. Ненадолго. Но Райдо хватит и малого.

— Я оставлю дверь открытой, ладно? И если позовешь…

— Ты вернешься.

— Именно.

— Райдо… — она все-таки окликнула, но не затем, чтобы просьбу повторить. — Эта собака… она предупреждение, верно?

— Верно.

— И ты…

— И будем считать, что за это предупреждение я очень благодарен.

Она ждала не такого ответа.

— Ийлэ, не бойся. Я сумею защитить вас.

Еще бы самому поверить в это.

Райдо оставил дверь открытой.

Нат сидел в гостиной, у погасшего камина, вперившись в него взглядом. Коза, к счастью, живая — Райдо не представлял себе, где бы он искал вторую — вертелась рядом, протяжно блея.

— Есть хочет, — сказал Нат, повернувшись к Райдо. — А у нас ничего нету… кроме хлеба… сено было на конюшне, но туда еще дойти…

— Я сам дойду. Позже. Ты как?

— Нормально.

— Точно?

Нат пожал плечами. Выглядел он в меру погано.

— Тогда какого хрена ты тут расселся? Одевайся. И… давай наверх, к Ийлэ. Одну комнату протопим, а там видно будет.

— А коза?

— Коза? Ну да… куда мы без козы. Нат, ты… сильно испугался, когда я…

— Ушел?

— Да.

— Испугался, — он обнял козу, которая, не привычная к этаким нежностям, было дернулась, но Нат не выпустил. — Немного… ты другим стал. То есть, тебя вообще не стало, я почувствовал, что… что ты как зверь… и если бы не вернулся. Райдо, что было бы, если бы ты не вернулся?