Хозяйка дома у озера
Шрифт:
Но куда там! Его осталось лишь выбросить. Но я этому только рада, потому что уродливее платья и придумать себе нельзя. Может, теперь палач раскошелится и купит мне что-нибудь поприличнее этого нищенского наряда?!
Одно неловкое движение — и ткань плотно прилипает к кровавой полоске, которую мне оставил на память Фрейг.
Я невольно вскрикиваю и замираю.
— Даниэла, не истязай себя еще больше! Сейчас принесут новое платье, и я смажу твою рану колдовской мазью.
— Спасибо, не нужно! Лучше вообще ко мне не прикасайся! — огрызаюсь я,
— Но Даниэла, если бы ты в свое время не связалась с графом Белларди, то этого бы не случилось!
— А чем ты лучше его?! Он хлестнул меня один раз кнутом, а ты измываешься надо мной вот уже много дней подряд!! Для меня жизнь с тобой хуже казематов!
Палач отшатнулся от меня как от пощечины. Но тут же усмехнулся и каким-то надломленным голосом произнес:
— Ты меня ненавидишь?
— Всей душой! — чистосердечно признаюсь я, не испытывая при этом никакого страха.
С недавних пор я его почти не боюсь. Надоело! Потому что страх и ненависть к нему уже переполнили чашу моего терпения. Теперь я надеюсь лишь на свои колдовские силы и на деньги, которые я выручу с продажи браслета.
Я невольно положила ладонь на едва заметную полоску под своим рукавом. Нащупала под тканью браслет, и на душе сразу же стало легче.
— Я этому только рад, женушка моя. Ты и должна меня ненавидеть, и чем сильнее, тем лучше.
Я тут же забываю о браслете и смотрю в прорези его маски с огромным удивлением.
Чудовище совсем сошло с ума? Что он несет?! Такое впечатление, что он ставит на мне какие-то психологические опыты, и я для него всего лишь подопытная крыса!
Раздается осторожный стук в дверь, в приоткрытую щель просовывается девичья головка почти в таком же чепце, как и у меня:
— Многоуважаемый кортес, я принесла то, что вы просили…
Не успела я и глазом моргнуть, как палач зашел ко мне со спины и осторожно положил руку на мое плечо.
— Что ты собрался делать?! — откровенно испуганным голосом произношу я, вздрагивая от его прикосновения.
— Даниэла, это всего лишь колдовская мазь и… мои руки. Но если не смазать след от кнута, то он может загноиться.
— Даже не прикасайся ко мне! Меня от тебя тошнит, и мне омерзительны твои прикосновения!
Я в ужасе цепенею.
Бог мой, что я несу?! Ведь это совсем не так!
Но его волнующий голос и чуткие пальцы вызывают во мне бешенный протест. В то время как мои громкие заявления доводят палача до белого каления. Я это вижу по выражению его глаз…
— Что же мне с тобой делать, Даниэла?! Но я должен тебя сломать! Иначе ничего не получится, и мы с тобой не спасемся, — несет палач какой-то бред, хотя я ожидала от него совсем другой реакции. — Я ничего не понимаю, тебя словно бы подменили! С прежней Даниэлой мы бы давно уже прошли все круги ада, и я сбросил бы с себя это тяжкое бремя!
Не успеваю я вдуматься
На лице экономки играет на редкость подхалимская улыбочка. Причем, сейчас у неё вполне человеческая внешность, никаких тебе монстроподобных оскалов.
— Многоуважаемый кортес, это должно ей подойти, — с порога заявляет ему экономка и тут же бросается ко мне. Я даже не успеваю среагировать, как она начинает стягивать с меня порванное платье. Прямо при палаче!
— Убери от меня руки! — ору я и начинаю выворачиваться из её цепких пальцев.
— Многоуважаемый кортес! — ни с того ни с сего начинает вдруг визжать мне прямо в ухо ненормальная экономка. — Это служанка украла у какой-то кортессы браслет! Посмотрите сами, вот он, у неё на руке!
Я в ужасе опускаю голову и вижу там задранный рукав и свое запястье с браслетом… а экономка уже размахивается, намереваясь влепить мне пощечину.
— Не сметь! Если ты хоть пальцем дотронешься до моей жены… — неожиданно грозно рычит ей в лицо палач, крепко сжимая занесенную для удара женскую руку.
— Жены?! — обескураженно шепчет мегера, и её лицо от волнения идет пятнами.
Я же стою между ними ни жива, ни мертва, лихорадочно соображая. Но тут я вижу такое, отчего моя челюсть ползет вниз…
Оказывается, следить за своими рукавами нужно было не только мне, но и моему палачу. Потому что из-под манжет его повседневного пиджака выглядывали кружевные рукава, отороченные золотым шнуром. А это обозначало лишь одно — Таддеус тоже присутствовал на этом приеме.
Но почему, спрашивается, я его там не видела? Разве можно не заметить человека в маске и с жутким мешком на голове?!
Глава 17
Экономка исчезла также быстро, как и появилась. И стоило ей только уйти, как в комнате повисло напряженное молчание.
Я видела, что палач не сводил взгляда с моей руки. Но вряд ли он сейчас любовался красотой браслета. Скорее, он мучился вопросом: откуда он у меня?
— Можно мне хотя бы переодеться? — Я вопросительно смотрю на Таддеуса.
— Только после того, как нанесу мазь на твою рану, — категорично отвечает мне он. Но зачем мне его показушная забота? Его же сейчас буквально раздирает от возмущения и злости, потому что он считает меня воровкой!
С того момента как у меня появились колдовские силы, я могу безошибочно определять настроение своего Чудовища. Даже когда он молчит. Для этого мне достаточно лишь посмотреть ему в глаза.
— Ладно. Ты все равно не оставишь меня в покое, — недовольно бурчу я, разворачиваясь к нему спиной.
Палач тяжело вздыхает…
Не знаю, как он умудряется себя сдерживать, но его прикосновения нежны и деликатны. С предельной осторожностью кончики мужских пальцев скользят по моему кровоточащему рубцу. Несмотря на то, что палач готов разорвать меня на части от злости.