Хозяйка дома у озера

Лаврентьева Оксана

Но куда там! Его осталось лишь выбросить. Но я этому только рада, потому что уродливее платья и придумать себе нельзя. Может, теперь палач раскошелится и купит мне что-нибудь поприличнее этого нищенского наряда?!

Одно неловкое движение — и ткань плотно прилипает к кровавой полоске, которую мне оставил на память Фрейг.

Я невольно вскрикиваю и замираю.

— Даниэла, не истязай себя еще больше! Сейчас принесут новое платье, и я смажу твою рану колдовской мазью.

— Спасибо, не нужно! Лучше вообще ко мне не прикасайся! — огрызаюсь я,

стараясь не заплакать от боли. — Таддеус Алькаде, с тех пор как я вышла за тебя замуж, меня дважды чуть не убили! И все из-за тебя и твоего ненормального желания сделать мне больно!

— Но Даниэла, если бы ты в свое время не связалась с графом Белларди, то этого бы не случилось!

— А чем ты лучше его?! Он хлестнул меня один раз кнутом, а ты измываешься надо мной вот уже много дней подряд!! Для меня жизнь с тобой хуже казематов!

Палач отшатнулся от меня как от пощечины. Но тут же усмехнулся и каким-то надломленным голосом произнес:

— Ты меня ненавидишь?

— Всей душой! — чистосердечно признаюсь я, не испытывая при этом никакого страха.

С недавних пор я его почти не боюсь. Надоело! Потому что страх и ненависть к нему уже переполнили чашу моего терпения. Теперь я надеюсь лишь на свои колдовские силы и на деньги, которые я выручу с продажи браслета.

Я невольно положила ладонь на едва заметную полоску под своим рукавом. Нащупала под тканью браслет, и на душе сразу же стало легче.

— Я этому только рад, женушка моя. Ты и должна меня ненавидеть, и чем сильнее, тем лучше.

Я тут же забываю о браслете и смотрю в прорези его маски с огромным удивлением.

Чудовище совсем сошло с ума? Что он несет?! Такое впечатление, что он ставит на мне какие-то психологические опыты, и я для него всего лишь подопытная крыса!

Раздается осторожный стук в дверь, в приоткрытую щель просовывается девичья головка почти в таком же чепце, как и у меня:

— Многоуважаемый кортес, я принесла то, что вы просили…

Не успела я и глазом моргнуть, как палач зашел ко мне со спины и осторожно положил руку на мое плечо.

— Что ты собрался делать?! — откровенно испуганным голосом произношу я, вздрагивая от его прикосновения.

— Даниэла, это всего лишь колдовская мазь и… мои руки. Но если не смазать след от кнута, то он может загноиться.

— Даже не прикасайся ко мне! Меня от тебя тошнит, и мне омерзительны твои прикосновения!

Я в ужасе цепенею.

Бог мой, что я несу?! Ведь это совсем не так!

Но его волнующий голос и чуткие пальцы вызывают во мне бешенный протест. В то время как мои громкие заявления доводят палача до белого каления. Я это вижу по выражению его глаз…

— Что же мне с тобой делать, Даниэла?! Но я должен тебя сломать! Иначе ничего не получится, и мы с тобой не спасемся, — несет палач какой-то бред, хотя я ожидала от него совсем другой реакции. — Я ничего не понимаю, тебя словно бы подменили! С прежней Даниэлой мы бы давно уже прошли все круги ада, и я сбросил бы с себя это тяжкое бремя!

Не успеваю я вдуматься

в его слова, как в комнату влетает возбужденная экономка. На её руке, согнутой в локте, висит голубое платье, которое не постыдилась бы надеть любая кортесса.

На лице экономки играет на редкость подхалимская улыбочка. Причем, сейчас у неё вполне человеческая внешность, никаких тебе монстроподобных оскалов.

— Многоуважаемый кортес, это должно ей подойти, — с порога заявляет ему экономка и тут же бросается ко мне. Я даже не успеваю среагировать, как она начинает стягивать с меня порванное платье. Прямо при палаче!

— Убери от меня руки! — ору я и начинаю выворачиваться из её цепких пальцев.

— Многоуважаемый кортес! — ни с того ни с сего начинает вдруг визжать мне прямо в ухо ненормальная экономка. — Это служанка украла у какой-то кортессы браслет! Посмотрите сами, вот он, у неё на руке!

Я в ужасе опускаю голову и вижу там задранный рукав и свое запястье с браслетом… а экономка уже размахивается, намереваясь влепить мне пощечину.

— Не сметь! Если ты хоть пальцем дотронешься до моей жены… — неожиданно грозно рычит ей в лицо палач, крепко сжимая занесенную для удара женскую руку.

— Жены?! — обескураженно шепчет мегера, и её лицо от волнения идет пятнами.

Я же стою между ними ни жива, ни мертва, лихорадочно соображая. Но тут я вижу такое, отчего моя челюсть ползет вниз…

Оказывается, следить за своими рукавами нужно было не только мне, но и моему палачу. Потому что из-под манжет его повседневного пиджака выглядывали кружевные рукава, отороченные золотым шнуром. А это обозначало лишь одно — Таддеус тоже присутствовал на этом приеме.

Но почему, спрашивается, я его там не видела? Разве можно не заметить человека в маске и с жутким мешком на голове?!

Глава 17

Экономка исчезла также быстро, как и появилась. И стоило ей только уйти, как в комнате повисло напряженное молчание.

Я видела, что палач не сводил взгляда с моей руки. Но вряд ли он сейчас любовался красотой браслета. Скорее, он мучился вопросом: откуда он у меня?

— Можно мне хотя бы переодеться? — Я вопросительно смотрю на Таддеуса.

— Только после того, как нанесу мазь на твою рану, — категорично отвечает мне он. Но зачем мне его показушная забота? Его же сейчас буквально раздирает от возмущения и злости, потому что он считает меня воровкой!

С того момента как у меня появились колдовские силы, я могу безошибочно определять настроение своего Чудовища. Даже когда он молчит. Для этого мне достаточно лишь посмотреть ему в глаза.

— Ладно. Ты все равно не оставишь меня в покое, — недовольно бурчу я, разворачиваясь к нему спиной.

Палач тяжело вздыхает…

Не знаю, как он умудряется себя сдерживать, но его прикосновения нежны и деликатны. С предельной осторожностью кончики мужских пальцев скользят по моему кровоточащему рубцу. Несмотря на то, что палач готов разорвать меня на части от злости.