Хозяйка дождей и ветра
Шрифт:
Элен держалась от меня подальше — вместе с Кейрой. Я подозревала, что озабоченная личной жизнью Элен скидывает на нее все то, что раньше делала Лоя, но мне казалось это сомнительной версией. Квалификация Кейры была слишком низка для того, чтобы выполнять такие сложные задачи, Элен не могла это не знать. Вероятно, их связывало что-то иное, не только работа, но что — этого не могла подсказать даже Лоя. Лоя просто никогда не лезла в чужие дела, мило улыбаясь и принимая на себя лишние обязательства.
Я приходила домой и будто сбрасывала напряжение
Я спала четыре часа в сутки и просыпалась, полная сил. Я заставила Лою делать гимнастику, а она отучила меня есть всякую ерунду. Я купила велосипед и неслась на работу, чувствуя, как знакомый и ласковый ветер приветствует меня каждое утро.
В моей квартире росли в кадках цветы и было столько воздуха, что я иногда задыхалась. Это было чувство свободы и самостоятельности, чувство, когда ты ни от кого не зависишь, кроме собственных результатов, кроме самой себя. Я получила премию — и сама того не ожидая предложила отцу съездить в дом престарелых. Он заехал за мной на шифтере, и мы даже не говорили, пока летели туда.
— Я так горжусь тобой, Лоя.
Ей было в кого быть такой, улыбнулась я. Не в Регину, нет. Лоя была копией отца — я тоже гордилась этим. Я могла сказать уже прямо — я любила отца, и это было взаимно.
Может быть, любви кого-то еще — мужчины или женщины, или хотя бы снисходительной благодарности коллег и посторонних — так жаждут те, кого недолюбили родители? Регине хватало семьи, а Лоя — Лоя тоже начала понимать, что любовь и поддержка отца заменит ей — нам — даже удушливое внимание матери.
— Лоя, ты собираешься вернуться домой?
Звонок матери был неожиданным и застал меня в момент спора с одним из подписчиков. Черт знает, как я втянулась и зачем вообще это сделала. Это было непрофессионально — «выкладывать личность» туда, где не стоило ей лежать. Я рассказывала в посте про дом престарелых, про то, что вокруг столько людей, которые не просят о помощи и даже не поблагодарят — не потому что они неблагодарны, потому что им кажется, что это «спасибо» не выразит всю признательность за то, что их боль, одиночество и тоску мы на короткий срок прогоняли своим появлением.
— Мама, я же купила квартиру. Я писала тебе.
— Ну отлично, ты можешь ее сдать.
Еще один дармоед. Лоя в моем воображении пожала плечами.
— Мама, я не собираюсь сюда никого пускать. Это моя квартира, мне в ней хорошо, она в двух шагах от работы.
— Но Лоя, ему нечем платить за другую аренду.
Да, вот почему ты мне позвонила. Опять кому-то моя помощь нужна.
— Ничем не могу помочь. Спокойной ночи. — И я нажала отбой.
Мне было интересно другое — тот разговор с подписчиком. Что меня так задело, я хотела понять. То, что он говорил то же, что и моя мать? Что важнее близкие люди? Но что делает близкими этих людей, набор генов или близкий — это отец лично мне, но не мать, не говоря уже о какой-то родне и куче неведомых мне знакомых? Подписчик с ником «Облачный бродяга» писал, что близкий всегда может обратиться за помощью, что это главное — знать, что у тебя кто-то есть, а я возражала — помощь, это когда ты спускаешься за молоком соседке, которая плохо ходит, а не когда ты пускаешь пожить к себе кого-то, кому жалко денег на гостиничный номер. Помощь, это когда человек не справится без тебя, а не когда ему лень прилагать усилия.
— Лоя? Лоя, мне плохо. Лоя, я умираю. Ох…
И связь оборвалась.
Глава 18
«Люди часто не могут сказать, какая именно им нужна помощь».
«Это просто манипуляция».
«Но ты же едешь туда, правда?»
«Потому что я знаю, что делать».
«Откуда ты знаешь?»
Потому что мне сорок семь, дурачок, и я видела некоторое дерьмо.
Мы как-то незаметно перешли в личную переписку и следом — на «ты». А я действительно летела домой — не потому, что верила в умирание матери, потому что я не могла с этим оставить отца.
«Моя мать привыкла настаивать на своем, ее мир теперь рушится, это не очень приятно».
«А тебе доставляет удовольствие на это смотреть?»
«Мне доставляет удовольствие быть собой, а не удобной кому-то девочкой. Знаешь, это немного неудобно мне самой».
Я бросала взгляды на панель приборов. До дома оставалось всего ничего. Я опять набрала номер отца — он не отвечал, и это меня тревожило больше, чем мнимая сердечная недостаточность.
А может, это у меня сердечная недостаточность?
«А если тот, с кем ты будешь жить… муж, друг, когда-нибудь совершит ошибку?»
Такая, особенно острая сердечная недостаточность? Я ведь в самом деле не прощаю ошибки, если их допустили не ребенок и не старик, который и есть как малое дитя. Никому не прощала, вся жизнь Регины — поиск чужих ошибок и никакого, ни малейшего шанса никому, кто не спрятался — вот она я. И в этой жизни я за это расплачиваюсь, видя последствия?
«Я отличаю ошибку от дурости и манипуляции. Вот такая я Лоя-загадка. Никто, кроме тебя самого и ребенка, не стоит того, чтобы посвящать ему всю жизнь».